Анна Листер в гостях у князя Серебджаба Тюменя

17-09-2022, 10:58 | Общество, История

В 1839-1840-е годы англичанка Анна Листер, состоятельная землевладелица, ученая, альпинистка, вместе со своей подругой мисс Энн Уокер предприняла дерзкий грандиозный тур по России. Каждый день поездки она заносила в тайный дневник. Уже в наше время кандидат искусствоведения Ольга Хорошилова издала на его основе удивительную книгу: «Джентльмен Джек в России. Невероятное путешествие Анны Листер». «Понять написанное оказалось непросто, – признается автор, – безумная скоропись соседствует с хитроумными шифрами, придуманными Анной еще в юности. В итоге мне удалось перевести на русский язык оба тома дневника (всего около 290 рукописных страниц)».

Анна Листер (1791-1840) получила отличное образование. И это во времена, когда женщинам запрещено было посещать университеты. Финансовая независимость дала ей некоторую степень свободы. Перемены в обществе, вызванные промышленным переворотом, не могли не сказаться на социальном статусе женщины. Формально, с юридической точки зрения, их положение не изменилось. «Пробуждение» женщины в Англии Нового времени виделось в приобщении к творчеству в самом широком значении этого слова. Способность вдумчиво, внимательно читать, анализировать и сопоставлять прочитанное готовило некоторых читательниц к тому, чтобы излагать свои мысли и впечатления на бумаге. Дневники Анны Листер свидетельствуют о том, что она в совершенстве овладела этим умением, хотя и не стремилась к литературности, она писала их для себя. С точностью до минуты она фиксировала буквально каждый свой шаг и каждую свою мысль, упоминая самые мелкие детали повседневности. Дневники Анны Листер уникальны во всем. Они донесли до наших дней очень интересную жизнь. Открыли перед нами сердце, которое любило и страдало, яркий ум, сильный дух, страсть к познанию мира и себя в этом мире. В 2011-м году дневники Анны были внесены в реестр ЮНЕСКО «Память мира» в знак признания их существенного культурного значения для Великобритании, добавим от себя – и для калмыцкой истории. В дневниковых записях периода путешествия по России Анна Листер воссоздала мир усадьбы калмыцкого аристократа. «Возможно, самое любопытное в них, – замечает О. Хорошилова, – поездка подруг в имение Серебджаба Тюменя, потомка Чингисхана, на берегу Волги, между Царицыном и Астраханью».

«Дом его очень удобный и снаружи красивый – с портиком и балконом над ним, – записала Анна Листер. – Строение, в два этажа, в стиле русской усадьбы. На первом этаже – бильярдный зал, великолепный, вальяжный, с офицерским шиком. В центре – роскошный, сложной европейской работы стол, затянутый зеленым сукном. По одной стене зала, словно солдаты, выстроились кии разных мастей и длин, вдоль другой – стулья, столик с сигарным ящиком и резной шкафчик со штофами для французского шампанского. Слева от бильярдной – обеденная зала, милая, уютная, в модных зеленоватых оттенках, словно срисованная с английских акварелей. Справа князь устроил диванную залу с легким налетом османского стиля». Привычной средой обитания в дворянских имениях являлись мебель, живопись, скульптура, фарфор, коллекции оружия и другие предметы, имеющие художественную ценность. Описывая кабинет хозяина, Анна Листер уделяет внимание этим элементам интерьера. В застеклённых аккуратных шкафчиках Тюмень хранил драгоценный китайский фарфор, который нежно любил и собирал с истинно восточным трепетом. На настенных коврах были выложены кавказские пистоли, черкесские сабли, османские ятаганы. Профессиональная оценка подлинной ценности собрания оружия князей Тюменей содержится в описании этнографа и археолога Терещенко А.В., побывавшего в их имении в 1851-м году. Он выделяет «два азиатских ружья с надписью и прекрасною отделкой, с чернью», одно из которых принадлежало крымскому хану Тохтамыш-Гирею (1607-1608). Особой семейной реликвией почиталась шашка с эфесом из серебряной черни: «…принадлежала князю Батыр-Убуши Тюменю, бывшему ротмистру, который с нею совершал походы, рубил в сражениях и не расставался, только холера, постигшая его в Польше в 1831-м году, разлучила его с нею».
В составе усадебных коллекций важное место занимали библиотеки. Анна Листер отмечает, что князь был большой книгочей, составил внушительную коллекцию древних фолиантов, монгольских, ойратских, тибетских рукописей, которые покупал на Востоке, но кое-что находил и в Казани. Он с гордостью демонстрировал англичанкам жемчужину своего собрания – «Сокровенное сказание монголов».

После экскурсии по особняку, которую провели родственницы князя, прислуга сервировала petitdéjeuner: подали кофе, горячий шоколад, бисквиты. Прошло еще четверть часа, и, наконец, появился хозяин, вернее, вытанцевал, легко, по-гусарски, едва касаясь ковра мягкими кожаными сапожками. Листер, хорошо помнившая даты, прикинула в уме, если князь рожден в 1774-м году, то, значит, сейчас ему 66: «Невероятно. Но, если так, то я впервые вижу человека столь преклонных лет, который выглядит так молодо. Прекрасный цвет лица, хорошие зубы. Невысокий, коренастый, но с превосходными светскими манерами, держится легко и непринужденно».

Даже лицо князя было необычным, не таким, как у его сородичей. Скулы широкие, нос миниатюрный, глаза с красивым миндалевидным разрезом, необычно большие, для калмыка, собольи брови, смугло-бледная кожа, вислые усы – в Европе, пожалуй, его приняли бы за венгра или испанца с толикой горячей ацтекской крови». С гостями Серебджаб изъяснялся по-французски, говорили, что у Тюменя дар к языкам и что знал он не только русский, европейские и свой родной, монгольский, но еще дюжину старых и современных восточных языков, на которых читал и кое-что для себя переводил.

Пока беседовали и наслаждались ароматным, крепко заваренным кофе, в диванную кошкой пробрался слуга – шепнул хозяину, что всё готово. Пришло время ехать в хурул, который Листер так мечтала увидеть. Для англичанок князь заказал большую службу.

Они провели около часа в Хошеутовском храме, который весьма впечатлил Анну. На обратном пути, сидя в экипаже, она быстро строчила заметки, боялась растерять по дороге важные детали, цифры, лепестки монашеских облачений. Для закрепления увиденного она набросала два простых рисунка: план Хошеутовского хурула и его «сюмэ».

Князь встретил их на пороге особняка и провел в гостиную – отогреваться чаем, разговорами и монгольским аперитивом, водкой на кислом молоке: «Водка называется arrzha [архи], её подали в ликерных бокалах. На вкус очень напомнила мне хороший [французский ликер] Нойо. Делают её напополам из коровьего и кобыльего молока, немного подкисшего – молоко оставляют на 4 дня бродить, затем перегоняют один раз, и получается обычная arrzha, которая все еще сохраняет молочный привкус. Когда её перегоняют три раза и добавляют миндаль, тогда напиток очень напоминает ликер Нойо».

Описание усадьбы в дневнике Листер, с точки зрения экономической истории, позволяет реконструировать хозяйственную деятельность и повседневную жизнь князя Тюменя. Листер сказала, что видела в округе табуны верблюдов и лошадей, значит, хозяйство в имении процветает. Серебджаб подхватил – слава богам, оно год от года богатеет, приплод растет, в его личных табунах больше тысячи голов, у кочевников – уже около десяти тысяч. Калмыки – прирожденные фермеры. От продажи скота, шерсти, кож и сала получают большой доход. Занимаются земледелием, и тоже успешно. Выращивают всё: зерновые, горчицу, картофель, морковь, огурцы, капусту, дыни, арбузы, табак. Холят свои виноградники и делают хорошие вина. Законы усадебного гостеприимства диктовали демонстрацию достатка и благополучия, особенно в случаях посещения высоких гостей.

Что же касается застолья, последовавшего за увлекательной беседой, то здесь князь обошелся без словесных прикрас и показал себя истинным гурманом. Он баловал гостей изысканными блюдами, в которых галльское изящество сочеталось с русской придворной пышностью. Их готовил для Тюменя искусный петербургский повар с парижской выучкой. Анна Листер подробно описала княжеский пир. «Обед начался с Eesh-Kessen (похожей на русскую шинкованную красную капусту) и блюда с кусками баранины, выложенными на листьях салата, как это делают в Сарепте. Всё очень вкусно. Потом подали фаршированный бифштекс по-русски с густой подливой, были котлеты из скумбрии, хорошо приготовленные, блины, свернутые в небольшие трубочки (два дюйма в длину и два дюйма в диаметре). Но мне они показались слишком жесткими и недостаточно горячими. Потом принесли консервированные апельсины, порезанные кусками, и белую смородину. От Медока и прочих французских вин я отказалась и выпила бокал вина, сделанного в этом году из винограда, растущего в его собственном саду (отсюда около 4 верст). Довольно бледное, странного вкуса, но не скажу, что дурное. Вода превосходная. Потом нас угощали десертом из персидского миндаля двух сортов. Потом подали кофе, столь же превосходный, как и тот, что пили утром. Потом был чай – выпили две чашки, великолепный, лучший чай, который я пробовала в России…».

После обеда, соблюдая этикет, обменялись любезностями. Тюмень ответил ценным подарком: «Преподнес мне словарь монгольского языка, изданный в Казани в 1835-м году, и написал на титульной странице своё полное имя». Затем слуги вынесли тяжелый, в узорчатом кожаном переплете альбом, в который князь собирал автографы именитых гостей (о них речь пойдет в других статьях). Анна оставила в нем следующую запись: «Мадам Листер из Шибден-холла, что в графстве Йорк в Англии, и мадмуазель Уокер из Клифф-Хилла выражают сердечную благодарность месье князю Серебджабу де Тюмень, князю-правителю калмыков, за оказанное гостеприимство и добросердечие. Они желают ему и всему его семейству благополучия и процветания. Вторник, 11 марта (по новому стилю) 1840 года».

Расцеловались по-русски с хозяином и погрузились в почтовый возок. Ворота имения распахнулись, казак свистнул плеткой – и полетели. Через вьюгу, через поля, по Волге, над Волгой. Через час они были в куцых обтрепанных гостиничных номерах Сероглазовки. Горячий калмыцкий чай с молоком разогрел кровь, унял подступавшую тоску. Отсюда их путь лежал в Астрахань и на Кавказ, где Листер планировала покорить гору Арарат. Однако по дороге в Кутаис (Кутаиси) она внезапно заболела лихорадкой и умерла в возрасте 49 лет. Весной 1841 года её забальзамированное тело было доставлено в Англию и похоронено в приходской церкви Галифакса.


Августа ДЖАЛАЕВА,
Галина ЦАПНИК

Видео