1922 год: автопробегом по голоду и бандитизму

20-03-2025, 16:30 | История

В 1921 году продразверстка, последствия Гражданской войны и засуха привели к ужасающему массовому голоду, охватившему и Калмыцкую область. Заявленная в марте 1921 года замена разверстки налогом ситуацию не только не изменила в лучшую сторону, но и усугубила. В декабре Калмоблисполком обратился к трудящимся урожайных районов с призывом о помощи: «Голод достиг неслыханных размеров. Люди питаются травами, падалью, кожей павших животных, продают своих жен, детей. Установлены факты использования голодающими трупов умерших для питания». Больнее всего голод ударил по детям. По данным заведующего Калмоблздравотделом, к ноябрю 1922 года в Эркетеневском улусе из 1 322 детей умерло 1 090. Особенно высокой была смертность детей до трех лет.

На первоначальном этапе борьбы с голодом Калмыкия оставалась «слепой» зоной для центральных органов: оттуда не поступало ни цифр, ни смет, ни списков. На просьбы о выделении семзерна и других видов помощи Наркомзем РСФСР резонно отвечал, что «такие серьезные вещи не разрешаются одним телеграфным отношением». В сводных таблицах, опубликованных в «Бюллетене Центральной комиссии помощи голодающим ВЦИК» за февраль-апрель 1922 года в графе «Калмыцкая область» проходит одна запись – «сведений нет». Это объяснялось и кочевым образом жизни населения, и отсутствием необходимых специалистов.
Первые удары бедствия приняли на себя А.Ч. Чапчаев и А.М. Амур-Санан, «отцы-основатели» автономии калмыцкого народа. Как только в апреле 1921 года Номто Очиров был амнистирован постановлением Президиума ВЦИК РСФСР, они незамедлительно определили его на работу в Калмпредставительство при Народном комиссариате по делам национальностей РСФСР.
В аппарате управления Наркомнаца того периода впечатляет число людей (64 человека) с высшим образованием, полученным в ведущих российских и зарубежных университетах. В их числе было девять выпускников восточных факультетов – коллег Н. Очирова по основной специальности. Наркомнац взял на себя работу по систематизации и обработке материалов о голоде, поступающих с мест. Для пострадавших от голода автономий их представительства при Наркомнаце запрашивали у центральных учреждений страны средства для восстановления животноводства, отпуск хлеба и других продуктов, которые имели одну цель – спасти людей от вымирания.
Деятельность Калмпредставительства в лице Н. Очирова была чрезвычайно эффективной. В хронике борьбы с голодом в 1921 году эти три имени – Араши Чапчаев, Антон Амур-Санан, Номто Очиров – стоят рядом. Общая народная беда свела их вместе. Рожденные в России конца XIX века, получившие образование в учебных заведениях Санкт-Петербурга, Москвы, Казани, калмыцкие «гриши добросклоновы» несли в себе общие для российской и нарождающейся национальной интеллигенции черты – исступленный демократизм, сострадание к униженным и оскорбленным, желание принести себя в жертву народу. «В интересах народа прошу…» – с этими словами метался по Москве Н. Очиров в тревожные дни и месяцы 1921 года. В конце ноября он телеграфировал в Астрахань о первых результатах: «В порядке снабжения голодающих получено 22 вагона хлеба, 5 вагонов крупы, 3 вагона овощей, четвертая часть грузов с картофелем и хлебом, предназначенных для Астраханской губернии… Проделана большая работа, хотя я не имел ни статистических данных, ни смет, ни специального полномочия от облпомгола».
В архивном фонде Калмоблпродкома хранится телеграмма, в которой сообщается, что Амур-Санан, сопровождавший эти вагоны, был снят на одной из станций в состоянии нервного и физического истощения. В медицинском освидетельствовании, проведенном позже московским доктором И.А. Флаксом, у него были отмечены резко выраженные явления со стороны нервной системы (бред, бессонница, кошмары) и другие симптомы как следствие общего упадка сил и переутомления. Едва оправившись от болезни, Амур-Санан вновь окунулся в работу.
До облисполкома доходили сведения об удачной работе Американской администрации помощи (АРА) в Самарской, Саратовской губерниях и других регионах Поволжья. Командированный в штаб-квартиру АРА в Царицыне уполномоченный от ОИК Б.М. Кожиев добился ее согласия на оказание помощи Калмыкии.
Все голодающие регионы американцы поделили на дистрикты (округа). Они не совпадали с административно-территориальным делением страны. Их выбор объяснялся факторами наличия железных дорог, рек и расположением складов. Доставленные АРА в Россию 149 автомобилей использовались для организации мобильного контроля за процессом распределения помощи. В каждом дистрикте действовало по 5-6, максимум 10-12, американских спасателей. Калмыцкая область была включена в Царицынский дистрикт, в котором старшим инспектором служил Джон Фой. Его прошлый опыт отлично вписывается в образ авантюриста из АРА, пишет Бертран Патенод, автор самого полного на сегодняшний день изложения деятельности АРА в России во время голода 1920-х годов. В первые недели Первой мировой войны Фой вступил летчиком в Иностранный легион. Несколько раз был сбит, получил множество наград и закончил войну в чине лейтенанта. Затем некоторое время работал в Армении в администрации помощи Ближнему Востоку, после этого служил в консульстве США в Константинополе, откуда получил назначение в русскую миссию АРА, в Царицынскую губернию. Вскоре Фой стал известен по всему региону храбростью, доходящей до безрассудства: он заезжал на «форде» в удаленные районы, куда обычно добирались только на верблюдах, в одиночку сражался с бандитами и разбойниками. Один из его коллег совершенно серьезно заметил, что о приключениях Фоя можно было бы написать целый том.
В мае 1922 года «мистер Фой решился на невозможное»: совершить пробег на «драндулете» через Калмыцкую степь на юго-восток, в сторону Каспийского моря, до Астрахани. По степи предстояло проехать свыше шестисот миль. Прежние водители говорили, что преодолеть это «сухопутное море» на автомобиле невозможно из-за солончаков, похожих на зыбучие пески, а также из-за бандитов, охотившихся на караваны верблюдов. Однако сведения о бедственном положении в Калмыцкой области требовали инспекционной поездки. Путешествие заняло шесть дней. В пресс-релизе АРА говорится, что в какой-то момент «форд» застрял на солончаке, и его пришлось отбуксировать с помощью верблюдов. Были разговоры, что Фой столкнулся с «большой бандой политических бандитов [так!], которые оказались дружелюбно настроены по отношению ко всем американцам и даже предоставили мистеру Фою детали для ремонта автомобиля». На обратном пути из Астрахани Фой направил отчет начальнику региональной штаб-квартиры Дорси Стивенсу, на основании чего тот признал, что Фой находится «в очень плохой форме».
Если сотрудник АРА хотел выстоять, довести миссию до конца, он должен был стать невосприимчивым к страданиям, иначе вскоре потерял бы способность работать. По свидетельству квакера Мюррея Кентуорти, главы Американского комитета друзей в России, наиболее логичной внутренней установкой, доступной спасателю в такой ситуации, была следующая: «Я видел то, что заставляло меня рыдать, но я должен стать твердым, потому что весь год смерть будет приходить снова и снова, и я ничего не могу с этим поделать». Бесстрашный автомобилист из Царицына все же был живым человеком. После знаменитого пробега через Калмыцкую степь врач Фоя Джордж Корник описал нервный стресс, вызванный этой поездкой, и посоветовал ему немедленно взять отпуск.
Примерно в этот же период времени Амур-Санан направлялся на автомобиле в с. Янушевское Медвежинского уезда Ставропольской губернии для урегулирования вопроса о сенокосе, откуда должен был по поручению III общекалмыцкого съезда выехать в Москву для выработки мер по восстановлению животноводства области. В двух верстах от села он был захвачен отрядом зеленых. В докладе во ВЦИК Амур-Санан изложил обстоятельства случившегося: «Когда бешено мчавшаяся машина взлетела на горку,… перед нашими глазами представилась следующая картина: стояла масса возов с сеном, масса быков и лошадей и было заметно массовое людское движение... Вооруженные винтовками люди со скверно матерными словами набросились на нас. Меня потащили из автомобиля, стали обыскивать, крича: «Комиссар! Конец ему пришел…» Спросили фамилию, я назвал. Они все заревели: «Вот попался сазан. Вот так. У большевиков только три лица: Ленин, Троцкий да Амур-Санан». Почему-то все кричали: «Сазан, сазан, надо покончить с ним…» По своим поступкам это, несомненно, бандиты, а по форме – красноармейцы и милиционеры: военная форма, милицейские и красноармейские значки, кокарды, а у одного – орден Красного Знамени… Меня потащили расстреливать за скирды, но я запротестовал: «Расстреливайте здесь же, всенародно, а за скирды прятаться я не намерен». Бандиты опешили от такого гонора обреченного на гибель человека. Я воспользовался заминкой и моментально стал говорить». Амур-Санан обладал даром убеждения, он глубоко верил в искренность своих обещаний: «Всех советских работников вы все равно не убьете, а ваша гибель неминуема. Я, как представитель высшей власти в области, могу амнистировать вас, и вы станете свободными гражданами, как и все». Это произвело впечатление на бандитов. Начались переговоры, длившиеся в течение двух дней и одной ночи (8-9 июня). Отряд (35 человек), захвативший Амур-Санана, возглавляли Г.С. Андрианов и И.М. Дараган.
Августа ДЖАЛАЕВА,
Галина ЦАПНИК
(Начало. Продолжение следует)

Видео