Санал ХАНТЫЕВ: “ТАКИМ МЕНЯ ВОСПИТАЛИ!”

30-04-2022, 12:28 | Общество

Во время первой чеченской кампании в 1994 году уроженец Калмыкии 18-летний Санал Хантыев за мужество и героизм, проявленные при исполнении воинского долга, командованием своей части был представлен к присвоению звания Героя России. Но в Минобороне РФ почему-то не поддержали это решение и дали солдату только орден Мужества. Сегодня руководитель КРО ВОО ветеранов “Боевое братство” г. Элисты С. Хантыев отвечает на вопросы нашего корреспондента.

– Санал, расскажите, пожалуйста, о себе. Как попали в Чечню?
– Я родился в поселке Артезиан 1 марта 1976 года. В 1993 году после окончания школы поступил в Калмыцкий медицинский колледж, хотел стать медработником, лечить людей, но через год меня призвали в Российскую Армию. Попал во Внутренние войска МВД Северо-Кавказского военного округа. Был направлен на учебу в сержантскую школу. Наш полк оперативного назначения специально был создан для борьбы с терроризмом и бандитизмом.
В 1994 году на Северном Кавказе действия бандформирований активизировались, и наш полк перебросили для выполнения антитеррористической операции в Чечню. 20 декабря 1994 года получили приказ в составе рейдовой группы выдвинуться на помощь российскому батальону, находившемуся в станице Петропавловская. Во время марша наша колонна попала в засаду.

– Вот об этом подробнее, пожалуйста.
– Об этом бое есть подробное описание на сайте “Герои страны”. Боевики открыли шквальный огонь по колонне. Они все рассчитали. Развернуться и уйти на узкой дороге военной технике было практически невозможно. Загорелся ЗИЛ с установленной на нем зенитной установкой, находившиеся в машине сержант и водитель были расстреляны в упор, и они сгорели. Тут же (боевики) повредили два БТРа, один загорелся. Этот был настоящий ад. Солдаты, которые успели выпрыгнуть из горевших машин, тут же попадали под смертельный огонь, а неуспевшие выпрыгнуть полыхали факелом в горящих машинах. Два уцелевших БТРа стали уходить, оставляя нас без брони.
В общем, многие из семидесяти человек, находившихся на марше, были убиты и ранены, к тому же уцелевшие бойцы в ходе боя были рассеяны. Одна из оставшихся наших групп под командованием двух офицеров стала с боем прорываться к основным силам полка. Другая часть (это мы), в которой не было ни одного офицера, продолжала вести кровопролитный бой возле школы против превосходивших сил боевиков.
После отхода основной группы я, сержант, остался с БТРом и двенадцатью раненными бойцами. Причем из них автомат могли держать только я и Вася Хлебников. Боевиков было больше в разы.

– Ваш БТР, как я понимаю, был также подбит?
– БТРу осколком перебило тягу, и он оказался обездвижен. Чтобы вырваться из засады, кому-то надо было садиться за руль, а другому засунуть руку в моторный отсек и газовать вручную. Только в этом случае машина поедет. Помню, я заорал: «Кто сядет за руль, а кто будет газовать?».
Еще раз скажу, что у нас все были раненными. Самый целый в группе был я. И Женька Остроухов сел за руль! А вызнаете, что такое было сесть за руль в той ситуации? Ты кандидат номер один на тот свет! Все это понимали. Потому что «духи» прежде всего будут бить по водителю и передку машины. А Жека сел!

– Это был подвиг, согласны со мной?
– На сто процентов! Кстати, когда мне полчки говорят, что именно я, как старший группы, должен был получить Звезду Героя, то говорю, что в первую очередь ее должен был получить он, Женя Остроухов.
Ну, так вот, как сказал уже, стрелять могли только мы с Васей Хлебниковым. Правда, он сказал, что спину жжет. Посмотрел, увидел на бушлате маленькую дырочку. Осколок зацепил, но крови не было. «Вася, – говорю ему, – спускайся вниз, а я буду впереди». Хлебников расположился под двигателем, а я спереди держал оборону. Раненые ребята перезаряжали магазины и подавали нам с Васей. Вокруг полыхает сожженная техника, свистят пули. БТР наш не стрелял, не было боеприпасов. Он просто был заведенным. Поэтому по нему и не стреляли. Стреляли по Васе и мне. Нас пытались убить, как потом выяснилось, на протяжении 12 часов, с 4 часов вечера до 4 часов утра. Декабрь месяц, градусов 20 мороза было. Решили перебраться в машину и попытаться уйти. Стал раненых потихоньку перетаскивать в машину. Помню, Стефан Оскольский умолял: «Меня не забудьте, ради бога, забрать». Никого не оставили, всех затащили в БТР, ведь у нас было правило, которого мы придерживались: «Cвоих не бросаем! В плен не сдаемся!». Загрузились. БТР заведенный, Женька Остроухов за рулем. Я жду момента, когда начну газовать. Вася молодец, отражал огнем тех, кто приближался.

– Санал, какое главное желание было в тот момент?
– Если говорить начистоту, то ничего не хотел. Просто хотелось к маме. Но для этого надо было пробиваться. В плен сдаваться нельзя. Головы отрежут. Было страшно. Свистят пули, все вокруг горит, кругом раненые и убитые.
К счастью, где-то поблизости выстрелил танк. Боевики туда побежали, а у нас как бы затишье наступило. Подумал, вот этот момент, наконец, настал, чтобы уйти из этого пекла. Но Хлебников мне сказал, что в метрах 25 в нас целится гранатометчик. Ну, всё, думаю, сейчас долбанет так долбанет, хана нам! Захлопнул люк, прикрыл ладонями самое дорогое место, что есть у мужчины, сжался. И вдруг в кабину влетает граната и начинает вертеться. Оказывается, кумулятивный заряд пробил броню, а взрывчатка не сдетонировала. Пополз к вырванным люкам, туда дым шел, путь указывал. Потом потерял сознание. Очнулся. На лице берц. Оказывается, мои пацаны подумали, что меня уже убили, и стали выбираться из машины, а мою голову использовали в качестве ступеньки. Но лицо сильно не пострадало, потому что нос у калмыков маленький. Короче, выбрались – и опять под БТР. Он-то уже двигаться не мог. Потом опять подошли боевики. Стали отстреливаться. К счастью, какой-то заблудший танк опять бабахнул, и снова боевики побежали к нему. Мы воспользовались этим и с оружием покинули то адово место.

– Своим ходом ушли в свою войсковую часть?
– Нет, сначала перетащили своих раненых и оружие в село, где закрылись в одном из домов. Потом в соседнем доме попросили местных жителей перевезти нас в наш полк. Они отказывались, объясняя это тем, что их за это боевики казнят. Они дали нам УАЗик. Ранним утром мы погрузились, чеченец-парень вывез нас за село и остановился. Сказал, что дальше не поедет, так как впереди открытое пространство, и боевики могут определить хозяина по машине. Пришлось водителя отпустить, а раненых перевезти на санках к своему полку. В 10 часов нас встретили однополчане.

– Когда вам стало известно, что вас представляют к званию Героя России?
– По прибытии в полк нас вывезли в полевой госпиталь. Там подготовили рапорты, в которых кратко описали перипетии боя. Затем комбат Зотов и другие офицеры сказали, что они меня представили к званию Героя. «Документы уже отправили в Москву. Ты умело и отважно руководил группой, ты достоин звания», – сказали они мне.
Но из Москвы ответили, что моя кандидатура не проходит. После узнал, что в Минобороне упрекнули командование полка за то, что в первый же день войны России с Кавказом на звание Героя представляется военный не со славянской фамилией, к тому же еще с каким-то именем Санал. “У вас что – в целом полку не нашлось ни одного славянина, которого можно представить к званию Героя? Быстро подыскать нужную кандидатуру!” – распорядились в Минобороне. И меня заменили на Остроухова. В связи с этим мои полчки на него обижаются, говорят, не мог, что ли, отказаться в мою пользу?

– Обидно, конечно, Санал. Переживали, наверное?
– Мне было 18 лет, поэтому мне было глубоко наплевать на это. Когда на меня отправили представление, а после спросили: хочешь звание Героя, то я ответил, что хочу к маме. Я до сих пор не расстраиваюсь. Для меня главное, что меня мои полчки считают героем. После были попытки добиться справедливости, в том числе со стороны депутата Госдумы Марины Мукабеновой, но получили отказ. Но я вполне доволен своим орденом Мужества. Ни я первый калмык, которому отказали в звании Героя по национальному признаку.

– Санал, за счет чего вам удалось сражаться с превосходящими силами противника, умело руководить бойцами и в конце концов вывести группу к своим?
– Повторю, что было страшно. Но я как калмык. При любом исходе боя я всегда думал, что скажут дома. Как ты погиб? Что ты совершил? И оттого, как я себя поведу, это навсегда останется на моей семье и родственниках, на моем поселке, в целом на Калмыкии. Так нас учили с детства. Так я был воспитан. Кроме того, у меня перед глазами были примеры, все мои родственники по мужской линии отважно воевали с немецко-фашистскими захватчиками во время Великой Отечественной войны, достойно служили в армии в послевоенное время.

– А вы, Санал, поддерживаете связи с однополчанами?
– Ежегодно встречаемся 20 декабря. В тот день 1994 года мы потеряли 11 боевых товарищей, в том числе командира роты. За 10 лет войны по восстановлению Конституционного порядка на Северном Кавказе наш полк показал себя достойно. Из него вышло 12 Героев России, более ста кавалеров Ордена Мужества.

– Как сложилась ваша послевоенная жизнь?
– Нормально. Женился, в 1996 году родилась дочь, в 1998 году – сын. Окончил КалмГУ. Занимаюсь военно-патриотическим воспитанием подрастающего поколения, в меру своих сил стараюсь оказать всяческую помощь ветеранам, прошедшим горячие точки страны.

– Санал, вы знаете, что я написал про вас стихи?
– Да, Спасибо. У мамы есть ваши стихи. Она их хранит.
– Спасибо за интервью, Санал!

Василий ШАКУЕВ

Видео