Лев ГУМИЛЕВ: «НЕ НАЗЫВАЙТЕ МЕНЯ ЛЬВОМ. ЗОВИТЕ ПРОСТО АРСЛАН!»

25-10-2024, 13:38 | Культура

С заслуженным деятелем искусств Российской Федерации и Республики Калмыкия, главным художником Мензелинского татарского государственного драмтеатра им. Сабира Амутбаева Валерием Яшкуловым мы дружим последние несколько лет. Вместе с ним вступали в Интернациональный Союз писателей, в Союз писателей Республики Крым, участвуем в различных литературных конкурсах, творческих мероприятиях, поддерживаем связь в соцсетях.
Валерий Борисович – известный в сфере культуры и искусства человек. В 2021 году он занял первое место в VII международном литературно-музыкальном фестивале «Интеллигентный сезон» в номинации «Драматургия» стал дипломантом этого конкурса в 2023 году. Трудно перечислить его достижения в драматургии. В настоящее время Салаватский драмтеатр готовит спектакль по его пьесе «Зайтуна» посвященной отважной башкирской девушке Зайтуне Альбаевой, погибшей смертью храбрых на территории Сарпинского района Калмыцкой АССР в период Великой Отечественной войны. Кстати, театр после домашней премьеры постановки планирует показать спектакль в с. Садовое.
В феврале этого года именитый ветеран отметил 70-летие. За большие заслуги в области культуры Башкирии и в связи с юбилеем он удостоился приветственного адреса Главы Республики Башкортостан Радия Хабирова, почетной грамоты Министерства культуры РБ и администрации города Сибая. Кроме того, в марте за труды в области культуры и искусства Валерий Борисович был награжден медалью Интернациональной академии культуры, ему присвоено звание академика.
На днях Валерий Борисович прислал мне воспоминания о своей встрече с Львом Гумилевым. Они, по признанию моего друга, войдут в книгу, которая готовится к выходу. Я попросил у него разрешения опубликовать их на страницах газеты «Хальмг үнн». Разрешение было получено.
Василий ШАКУЕВ

Это было в ноябре 1991 года. Я прибыл в Москву на встречу с действительным членом Академии космических наук, архитектором, автором книги «Путями великих миграций человечества», проекта космического поселения на Луне Джангаром Бадмаевичем Пюрвеевым. Он совместно с финским бизнесменом Пеккой Теряви должен был организовать гастроли калмыцкого театра в Хельсинки, Тампере и других городах.
Придя домой к Д. Пюрвееву, я увидел там пожилого мужчину с седыми волосами, зачесанными набок, курившего «Беломор». Я поздоровался, он ответил кивком, затягиваясь папиросой. Выпустив струйку дыма, тут же хрипло закашлялся. Мне в тот момент показалось, что я его где-то видел. Хозяин дома тем временем ушел на кухню, там что-то шипело.
– Вы уже познакомились? – спросил Джангар Бадмаевич, вернувшись. – Представляю наше молодое дарование – театральный художник, выпускник школы-студии МХАТ Валерий Яшкулов. А это – академик Лев Николаевич Гумилев.
Я чуть не вскочил с дивана, вспомнив фотографию на шмуцтитуле книги «Евразия»: большое лицо, покрытое глубокими морщинами, но при этом удивительно доброе, с не менее удивительной улыбкой. Лев Николаевич был совсем не похож на академика: простой серый пиджак, широкие мятые брюки, рубашка в мелкую клетку, без галстука… Говорил он медленно, задумчиво, взгляд его часто был направлен в потолок, будто он там что-то читал. Курил много, глубоко затягиваясь.
– Ну и как вам трудится в театре? – обратился он ко мне, стряхивая пепел в пепельницу, непонятно откуда взявшуюся, так как Пюрвеев не курил.
Я смутился и невпопад брякнул:
– Нормально.
Седые густые брови Льва Николаевича приподнялись, рот так и остался приоткрытым, глаза, смотревшие на меня, были не менее удивленные.
– Не скромничай, Валерий, расскажи о себе, о знаменитых братьях Сереже и Константине, – смеясь, сказал хозяин дома.
Тут Лев Николаевич, сидевший вполоборота ко мне, облокотясь правой рукой на стол, несколько раз кивнул и хитро заулыбался. Я рассказал о своей семье, о том, что мои старшие братья достаточно известные люди в республике, один – заслуженный артист РСФСР и Калмыцкой АССР, другой – главный санитарный врач республики; мама – настоящий кладезь истории, этнографии и быта калмыцкого народа, длительное время работает в краеведческом музее; отец – фронтовик, участник обороны Сталинграда, взятия Кенигсберга и Берлина, умер рано, в 49 лет; от репрессий на фронте его спас генерал Захаров, отстоявший, по его словам, своего гвардейца.
Тут Лев Николаевич задумчиво и с грустью в голосе произнес:
– Сколько было несправедливости и сколько еще предстоит перенести нашим народам… А ведь калмыки – удивительный народ, чьи предки ойраты, создавшие Джунгарскую империю в Центральной Азии, вели кровопролитные войны. Смелые и гордые, с отличной военной выучкой они на протяжении XVI-XVII веков представляли грозную силу, с которой считались Цинская империя, Могулистан и другие страны. Я очень уважаю калмык-ойратов, можно сказать, люблю их за желание жить гордыми и свободными. Все это я описал в своей книге «Центральная Азия как она есть» [возможно, я не точно воспроизвожу название книги – В. Я.]. Ведь и имя у меня Лев, по-вашему Арслан. Не называйте меня Львом, зовите просто Арслан!
Пюрвеев рассказал, что я участвовал в качестве художника-постановщика и художника по костюмам в первой постановке оперы-балета «Джангар» калмыцкого композитора Петра Очировича Чонкушова, осуществленной силами Бурятского театра оперы и балета (буряты и калмыки, как известно, родственные народы). Премьера оперы-балета, посвященная 550-летнему юбилею калмыцкого эпоса «Джангар», с триумфом прошла в столице Калмыкии Элисте в 1990 году. За эту работу меня удостоили почетного звания «Заслуженный деятель искусств Калмыцкой АССР». Лев Николаевич поднялся со стула и крепко пожал мне руку (ладонь у него была большой и теплой).
– Довелось мне читать ваш эпос, – не без гордости сказал Гумилев, – замечательное произведение, отражающее дух и философию калмыцкого народа.
После этого пошел разговор о народах Центральной Азии, схожести культур кочевых народов, пассионарности и многом другом, что сближает степняков и от чего я тогда, честно говоря, был далек. Улучив момент, я вмешался в их беседу и спросил Льва Николаевича о роли Чингис-хана в образовании монгольской империи.
– Тут, мой юный друг, в двух словах не скажешь, да и ученым много еще есть над чем поработать. Кстати, Джангар, у тебя сохранился экземпляр моей пьесы «Смерть Джамухи»?
– Да, конечно! Вы еще подписали его мне, – ответил Д. Пюрвеев.
– Так вот, я предлагаю вам, Валерий, взять этот экземпляр, прочитать, и тогда, возможно, вы захотите поставить пьесу на сцене Калмыцкого театра. Кстати, там отчасти есть и ответ на ваш вопрос.
Порывшись в своем книжном шкафу, Джангар Бадмаевич с довольной улыбкой достал отпечатанную на машинке рукопись, на титульном листе которой было написано крупным, размашистым почерком: «Моему другу Джангару на добрую память от Арслана». И подпись: «Л. Гумилев» (дату я не запомнил).
– Постарайся, Валерий, не потерять этот экземпляр, он мне очень дорог. А в остальном – как получится, – вручая рукопись, сказал Джангр Бадмаевич.
Я был счастлив как никогда. Познакомиться с таким человеком, да еще получить от него рукопись пьесы – это было что-то за гранью моего понимания! Мало того, Лев Гумилев достал из внутреннего кармана пиджака небольшую брошюрку в зеленой обложке под названием «Ойраты Центральной Азии» (кажется, так она называлась, запамятовал, ведь прошло почти 30 лет с тех пор) и передал мне со словами:
– Почитайте, Валерий, вам будет интересно узнать о своих предках.
Взволнованный, я засобирался, так как мне уже пора было ехать в аэропорт «Быково». Поблагодарив Льва Николаевича и Джангара Бадмаевича, я вышел в коридор, где Джангр Пюрвеев, провожая меня, заверил, что все вопросы по предстоящим гастролям театра в Хельсинки уже решены.
Потом эту брошюру взял у меня почитать один из известных театральных деятелей республики, да так и не вернул. Я не раз просил его отдать книгу, в ответ на это он говорил, что не помнит, куда задевал ее, или что дал почитать кому-то, да не помнит кому.
В памяти запечатлелся абзац из нее: «Западная Европа, а также Россия не до конца осознали значение в истории ойратов (калмыков) Джунгарии. Это последняя кочевая империя, которая противостояла цинской экспансии на запад».
Рукопись пьесы Гумилева я привез в Элисту, дал прочесть двум режиссерам, которые посоветовали перевести ее на калмыцкий язык. С этой целью я обратился к драматургу, знатоку калмыцкой словесности, ученому и педагогу Калмыцкого университета Петру Дарваеву. Он с энтузиазмом взялся за работу. Потом я долго добивался гонораров для автора пьесы и переводчика в министерстве культуры, но… Вскоре не стало Льва Николаевича (светлая ему память), затем и Петра Дарваева (сәәни орнд төртхә), позже и Джангара Бадмаевича (чавас, бас сәәни орнд төртхә).
А мне до сих пор обидно и стыдно, что я так и не добился постановки пьесы «Смерть Джамухи»…

Валерий ЯШКУЛОВ

Видео