НА ВСЕ БОЖЬЯ ВОЛЯ…

21-02-2025, 09:56 | Культура, Современник

Как и почему я оказался на этой тяжелой, сложной дороге, по которой до сих пор иду?! Почему не выбрал другую, более легкую дорогу, как предлагали моя мама и старшие знакомые? Почему? Кто направлял, кто помогал и зачем? Об этом я стал думать, стал это анализировать только спустя годы. С высоты своих сегодняшних лет. В молодости об этом не думал, да кто об этом думает: думать жизненного опыта еще не было, опыт приходит гораздо позже…

Швейная машинка – наша спасительница.
В декабре 1943 года наша большая семья, в том числе шесть детей (сестренка была грудной), как и весь калмыцкий народ, была депортирована в Сибирь. Это было неожиданное, насильственное, вероломное выселение безвинных людей. Как рассказывала наша мама, в четыре часа утра, когда люди были в глубоком сне, послышался гул подъехавшей машины. Затем в землянку вошел какой-то человек, стал рыскать в темноте. Нашел керосиновую лампу, зажег ее. В приказном тоне зачитал указ и скомандовал: «Подъем, собираться!». На сборы дал всего два часа. Мать с бабушкой ничего не поймут, о чем говорят, в особенности бабушка. Тогда солдаты начали собирать вещи: одеяло, тулуп, матрас – все вынесли и сложили на машину. Лишь тогда наши поняли, в чем дело, стали одевать детей. Солдаты, собирая наш скарб, увидев швейную машинку, обернули теплым матрасом, перевязали и сказали «пригодится». Мама наша немного понимала и говорила по-русски. И вот эта швейная машинка спасла нас от голода в далекой Сибири. Мать все время рассказывала об этих ребятах и молилась за них. Говорила, Бог послал их нам. Мы, малыши, не понимали, что такое Бог, воля Божья, судьба. Откуда знать- понимать, ведь в советское время коммунисты людям вбивали в голову, что Бога нет. Церкви, мечети, хурулы были закрыты. Служители были арестованы, расстреляны, посажены в тюрьмы. В Калмыкии было закрыто более ста хурулов.
...В 1945 году война закончилась, народ постепенно стал приходить к нормальной жизни. Чаще стала собираться молодежь, стали проводить вечера. Вот на этих вечеринках я впервые познакомился с калмыцким танцем, старшим даже нравились мои детские топтания. Меня стали возить по калмыцким свадьбам. Все это, видимо, видел наш земляк джангарчи Мархш (Максим) Бадмаев. В это время моему однокласснику и другу Ване Пепке (волжскому немцу) родители купили двухрядную гармошку. Я бегал к нему учиться, затем ему купили баян, поэтому научился неплохо играть.
С 1956 года стало жить намного лучше – комендатура не так была строга, не требовала расписок, можно было выехать в другие колхозы, районы и регионы. Мы ходили пешком в школу в колхоз «Краснопутиловка», что находился в пяти километрах от нашего села. В школе активно занимался спортом, летом – легкой атлетикой, зимой – лыжным спортом, участвовал в районных и областных соревнованиях. К окончанию школы написал письмо в Омское музыкальное училище и спортивный техникум в Новосибирске. Вызов получил из обоих учреждений. Но мама разрешила ехать в Новосибирск за 600 км, так как туда к старшей дочке ехала моя тетя, а в Омск, который всего лишь в 120 км, не отпустила. В Новосибирске я начал было сдавать экзамены, как вдруг в один из вечеров тетя, волнуясь, заявила: «Поехали назад, калмыков отправляют домой на родину, иначе наши без нас уедут». Естественно, мы сразу же вернулись в свой колхоз «Прогресс» Полтавского района Омской области. Так я не стал ни музыкантом, ни спортсменом. Божья воля...

Письмо от джангарчи.
Когда я вернулся, то неожиданно получил письмо от джангарчи Мархш Бадмаева. Он уже был на родине, в Калмыкии. В письме были вырезки из газет с объявлениями о том, что будут возрождать Национальный драматический театр и ансамбль песни и танца. Не зная, что такое «родина», «театр», «ансамбль», засобирался (мне было 17 лет). И так я в конце апреля с родственниками уехал на родину.
Третьего мая 1957 года, в три часа дня, я уже был в клубе Элисты. Шла репетиция небольшой группы самодеятельности, в этот же день я стал членом этой группы. Был очень счастлив. Да, это хорошо, но надо же было где-то ночевать…
К шести часам вечера, к окончанию нашей репетиции, к этой маленькой землянке по улице Розы Люксембург (ныне улица Аксена Сусеева) стала подходить молодежь калмыцкой национальности. Вы представляете, я впервые увидел столько много калмыков, да еще молодых парней и девушек! Во время этой вечеринки я познакомился с Николаем Соколовичем, рассказал, что только сегодня приехал и мне негде ночевать. Он просто сказал: «Пойдем ко мне, переночуешь».
На другой день нашел однокомнатную квартиру на улице Ленина (бывшие соседи до сих пор помнят), а затем снял кухню на улице Кирова. Поступил на бухгалтерские курсы в автобусный парк и стал получать зарплату. Вот так сам выживал, ни у кого не просил помощи. Даже у братьев и сестер. У меня были два старших брата и две сестренки, они все работали. Даже в голову не приходило просить у них помощи. Никогда...
Затем заметили меня, пригласили в профессиональный коллектив. Стал получать по тогдашним меркам приличную зарплату. Вот так, благодаря моему земляку Мархш (Максиму) Бадмаеву, я встал на этот трудный и увлекательный путь танцевального искусства. На все Божья воля...

Кадры решают все.
В Элисту (хотя она была разрушена) массово возвращались наши земляки. Новому руководству Калмыцкой области надо было начинать все с нуля. Прежде всего, с жилья для возвращающихся людей, для этого нужны были кадры для строительства, сельского хозяйства, промышленности, образования, культуры.
1957 год, Калмыцкая автономная область входила в состав Ставропольского края. Тогда я впервые узнал, что культурой кто-то должен руководить. В то время заведующим отделом культуры был Бадма Эрдниевич Эрдниев. Отдел культуры размещался в двухэтажном доме по улице Розы Люксембург (там сейчас находится детский сад). Через год область была преобразована в Калмыцкую АССР, министром культуры назначили Басана Педеровича Надбитова, а министерство разместили в старом корпусе гостиницы Элиста.
Через год с лишним его сменил на этом посту Алексей Урубжурович Бадмаев. Это был беспокойный, думающий о кадрах руководитель отрасли. Он выбивал места в учебных заведениях страны, проявлял заботу о студентах, ездил, смотрел, как они живут, как учатся. В 1960 году была открыта калмыцкая театральная студия при Ленинградском институте театра и кино. Тогда же в Ленинград поступили Владимир Васькин и Наран Эледжиев, в будущем знаменитые скульпторы Калмыкии. В Москве, Рязани, Саратове, Ростове-на-Дону «ковалось» будущее культуры Калмыкии.
В том же 1960 году была открыта калмыцкая студия при Академическом хореографическом училище им. А.Я. Вагановой. Автору этих строк тоже предложили поехать учиться. И в 1961 году я стал студентом, и в это же время мне присвоили звание «Заслуженный артист КАССР», через год стал «Отличником культуры СССР». Зачем это студенту училища!? Что это значит? Понимаю: за старые заслуги в ансамбле «Тюльпан», где был ведущим солистом. Тем не менее студент училища и уже заслуженный артист. Как это?! Воля Божья…

Мы были сумасшедшими фанатами.
В 1963 году, окончив училище, пошел работать в городской отдел культуры. Очень хотелось готовить исполнительские кадры, тогда, как и сейчас, обученных артистов балета не было. Но спустя некоторое время в день моего рождения, 1 ноября, меня призвали в армию. Попал в армейский ансамбль песни и танца Приволжского военного округа в городе Куйбышеве (ныне Самара). Три года отплясал, набрал хорошую технику. Все «срочники» в этом военном ансамбле были по-хорошему сумасшедшими фанатами. Поднимались в шесть часов утра и до завтрака начинали заниматься. Затем до обеда общая репетиция концертной программы или разучивание новой постановки. После обеда, если не было выездного концерта, вновь работа над трюками и оттачивание техники. После ужина обессилевшие, но счастливые ложились спать. И так каждый день…
Почему эту сцену я так подробно описываю? Чтобы молодые люди, которые связали себя с танцевальным искусством, не жалели себя, а трудились и верили в себя. Красивый поставленный танец, игра артистов на сцене – это результат многочасовых репетиций и отличной физической подготовки.
В 1966 году вернулся домой. Около года работал в ансамбле «Тюльпан», а затем поехал в Ленинград поступать на впервые открывающееся балетмейстерское отделение при консерватории им. Н.А. Римского-Корсакова. Идея открытия такого отделения принадлежала, известному балетмейстеру Петру Андреевичу Гусеву. Он и был завотделением. Сюда приехали поступать артисты из разных городов СССР, в большинстве своем артисты оперных театров, более 80 человек – из Большого театра, белорусского театра оперы и балета, Киевского, Рижского, Молдавского, Тбилисского, Новосибирского, Свердловского, Ленинградского и т.д. На их фоне я был из глухой провинции с одним профессиональным музыкально-хореографическим коллективом.
Поступающим на это отделение обычно первым испытанием ставят экзамен по специальности, т.е. проводится проверка на профессиональную пригодность: каждый поступающий должен показать свою собственную постановку на себя или на других исполнителей. Я решил поставить на себя и за основу взял скульптуру И.Д. Шадра «Булыжник – оружие пролетариата». Она динамически передавала движение молодого рабочего, присевшего на одно колено и выламывающего булыжник из мостовой. Видел я эту скульптуру в музее еще в годы учебы в Ленинградском хореографическом училище.
Нужна была драматически насыщенная музыка. Подобрал соответствующее произведение и стал работать с концертмейстером-пианистом. Постановка начиналась так: сидит юноша в позе точно такой, как и в скульптуре. С первым аккордом он, т.е. я, делаю прыжок в воздухе – «двойной тур», двойное вращение в воздухе, и, падая на землю, принимаю прежнюю позу. Это было хорошее начало. В номер были включены такие балетные танцевальные приемы, как «жете по кругу», «шене», вращение в воздухе, т.е. много технических приемов. Свое сочинение я исполнил четко, уверенно, актерски эмоционально. Можно сказать, хорошо. Но так думал я. А как решит комиссия? Надо ждать. Впереди была полная переживаний ночь. О, как я был счастлив, когда утром в списке допущенных к сдаче общеобразовательных предметов увидел свою фамилию! Это было так здорово! И после экзаменов по русскому языку, литературе и истории только 12 из 86 человек стали студентами! Потрясающая для меня победа. Я был на седьмом небе от счастья.
Осенью того же 1967 года из Элисты пришло сообщение, что мне выделили квартиру, что надо приехать и получить ордер. Естественно, по такому случаю пришлось на несколько дней отпроситься для поездки домой. Моя же радость омрачалась мыслью об оплате коммунальных услуг. Студенческая стипендия 28 рублей. У матери пенсия 7 рублей. Накопились долги. Надо расплачиваться. В апреле мне пришлось отпроситься, чтобы заработать денег. Петр Андреевич Гусев, заведующий кафедрой, отпуская, дал справку, что я являюсь студентом Ленинградской консерватории им. Римского-Корсакова и что я вернусь на учебу к первому сентября. За лето больших денег заработать не удалось, поэтому продолжал работать в «Тюльпане», а на занятия в сентябре не поехал. Так, к сожалению, оставил учебу. Может быть, если бы я закончил балетмейстерское отделение консерватории, то уже не вернулся бы в республику, а работал бы где-нибудь в России в оперном или балетном театре. Божья воля!

Знал, что в республике меня ждут.
В 1969 году я встретил свою будущую супругу – Валентину Шовгоровну, она тогда работала в музее им. Пальмова. В 1972 году родился сын Володя, и в 1974 году, оставив маленького сына на бабушку Ноган Манджиевну, мы оба уехали в Москву: она – в аспирантуру, а я – в ГИТИС. В приемной комиссии ГИТИСа мне сказали, что в этом году на балетмейстерское отделение приема нет.
– Что делать? – спросил я.
– Езжайте в Институт культуры, там работают те же педагоги, что в ГИТИСе.
Пришлось ехать в Институт культуры на левый берег. Здесь я успешно сдал экзамены, стал студентом, а Валентина Шовгоровна поступила в аспирантуру. В любое свободное время старались уехать к сыну в Элисту, особенно Валентина Шовгоровна. Сейчас кажется, что четыре года пролетели быстро. На последнем курсе я работал с коллективом в г. Жуковский в Подмосковье. Руководству Дома культуры моя работа с коллективом, видимо, нравилась, и перед самыми моими выпускными экзаменами директор и представитель отдела культуры предложили мне остаться работать и давали даже однокомнатную квартиру. Я отказался и уехал домой. Я знал, что в республике ждут моего возвращения.
Вернувшись, я не пошел работать в «Тюльпан», а стал преподавать в культпросветучилище, чтобы готовить исполнительские кадры. Через полмесяца руководство республики пригласило меня на просмотр программы ансамбля «Тюльпан». После просмотра Алексей Урубжурович при большой комиссии сказал, что мне необходимо идти работать в этот единственный профессиональный коллектив. Я не хотел идти работать в «Тюльпан», так как там уже работал человек. Мои друзья – Александр Васильевич Улинов, Эмба Эрендженович Манджиев, смеясь, говорили: «За двадцать лет существования коллектива, с 1957 по 1977 год, у нас побывало семнадцать балетмейстеров, ты будешь восемнадцатым». Но руководство настояло. Вот так по предложению А.У. Бадмаева в 1977 году я был назначен главным балетмейстером ансамбля песни и танца «Тюльпан». Спустя ровно двадцать лет с 1957 года.
Мои первые постановки «Танец зайца», «Танец журавлей», «Дербетовский тавшур», сюита «Бамб цецг», «Дамджиг», «Чичирдык» покорили Сашу Улинова и Эмбу Манджиева. В композиции «Кеедя» были заняты тот же Александр Улинов и Владимир Мацаков. Тринадцать с лишним лет работал в коллективе «Тюльпана», а ушел в 1986 году, не найдя общий язык с директором филармонии.


С поколением выдающихся самородков.
Сергей Кристинович Ользятиев, в то время директор Дома народного творчества, услышав о моем уходе из ансамбля «Тюльпан», предложил создать при РДНТ самодеятельный коллектив из молодежи. Я, естественно, согласился. Пока мы с Сергеем Кристиновичем разговаривали, я вспомнил пожилых музыкантов-домбристов, которых в 1974 году собирал по городу. О них и об этом периоде истории нашей культуры, об одаренных талантливых самородках мне особо хочется вспомнить и рассказать.
Знаете, в 1975 году, когда я был студентом 2-го курса Московского института культуры им. Крупской, нам дали задание в период летних каникул написать реферат по теме «Танец и музыка». Приехав домой, как всегда, пришел в РДНТ. Директором была тогда Любовь Бадмаевна Мацакова. Я ей рассказал о задании, которое мне следует выполнить и о своем желании собрать музыкантов-домбристов города. Естественно, она не возражала, более того, во всем меня поддержала. В детстве в Сибири я видел, как на редких вечеринках на собранной из досок калмыцкой домбре играли женщины и девушки, очень редко – мужчины. Почему – не знаю, но это было так.
Задание надо было обязательно выполнить, и я стал искать, спрашивать адреса музыкантов-домбристов. Ходил по домам, находил, рассказывал о своей проблеме, объяснял свою задумку. Одни из первых, к кому я пришел, были Екатерина Ванькаева, Дертынова, Матрена Зубова. Кстати с Матреной Зубовой познакомился еще в 1957 году, когда она некоторое время жила в 38-м бараке на улице Комсомольской.
Собрал 7-8 домбристов. Все они прекрасно владели инструментом. Это было впервые в истории нашего народа. Все эти восемь пожилых людей были известны в народе, и каждый был превосходным исполнителем.
За небольшое время общения я сильно привязался к этим талантливым людям, записал много музыкального материала. Незаметно пролетели каникулы, мне надо было ехать на занятия в Москву. Старики мои устроили прощальный ужин и подарили мне на память фотоаппарат.
Спустя годы некоторые из них стали артистами ансамбля «Джангар». И вот Сергей Кристинович Ользятиев предложил мне организовать, как я уже сказал, молодежный ансамбль «Джангар». К нам присоединились Петр Очирович Чонкушов и Иван Михайлович Середин. Петр Очирович по моей просьбе написал музыку к балету «Живая вода» (до сих пор актуальная тема!). Иван Середин руководил большим оркестром студентов музыкального училища. Репетитором была Маргарита Владимировна Коффе, костюмером – Наталья Бугаенко. За семь месяцев мы не только поставили одноактный балет «Живая вода» Петра Чонкушова (художником была Жозефина Буль), но и достаточно много концертных номеров. Руководство республики вновь возвращают меня в «Тюльпан». С моим уходом из «Джангара» ушли Петр Очирович, Иван Середин, Маргарита Коффе, Наталья Бугаенко. Коллектив «Джангар» возглавил мой хороший знакомый. Так пришлось вернуться в ансамбль песни и танца «Тюльпан». Божья воля...

Рождение ансамбля «Ойраты»
Второй уход из «Тюльпана» случился уже в декабре 1989 года после гастролей по городам Индии. Тогда вместе со мной ушли из «Тюльпана» Светлана Онгульдушева, Светлана Мурчуева, Лариса Кектышева, Юрий Босхомджиев, Юрий Малазаев, Вячеслав Кокуев и другие.
Второго января 1990 года состоялась первая репетиция нового коллектива «Ойраты». Сразу стали работать над будущей программой. Коллектив почти три месяца не получал заработной платы, и никто не возмущался. Через некоторое время нашлись спонсоры в лице директора зверосовхоза «Ульдючинский», предпринимателя из Кетченеровского района. А главным спонсором был Василий Матвеевич Чужаев, директор крепкого совхоза им. Пюрбеева Ики-Бурульского района. Он дал нам сразу 30 000 рублей, по тем временам огромные деньги. К тому же дал и автобус «КамАЗ-вездеход», чтобы мы могли в любую погоду ездить с концертами по колхозам, совхозам, районным центрам республики. Через какое-то время он дал еще и новую грузовую машину, чтобы возить костюмы, реквизиты, декорации, аппаратуру. Вот так благодаря мощной помощи артисты воспряли, почувствовали уверенность в своих действиях.
Спасибо Василию Матвеевичу и Валентине Очировне – моей сестре, спасибо людям из совхоза им. Пюрбеева. Благодаря их помощи мы сшили первые костюмы в Большом театре в Москве. Эскизы к костюмам готовила на уже поставленные номера московская художница Жозефина Михайловна Буль.
К майским дням программа была уже готова. Первый концерт состоялся в зале заседаний Дома правительства перед французскими путешественниками, ехавшими по Великому Шелковому пути на мотоциклах. К этому времени подоспело хорошее подкрепление – выпускники хореографического училища в Башкирии: Игорь Манцынов, Анатолий Манджиев, Владимир Надбитов, Хонгор Маглинов, Ирина Шамолдаева, сестры Палановы и т.д. Всего двенадцать человек. И все стало просто замечательно.
С этим мощным, профессионально подготовленным составом мы поехали на фестиваль в Нижний Новгород. После него были приглашены на программу «Шире круг» на Центральном телевидении, а затем – на большой фестиваль в Монголию. А первый наш большой концерт состоялся осенью 1990 года в городском Доме культуры на 1-м микрорайоне…
В первых числах января 2025 года моему выстраданному коллективу исполнилось 35 лет. Коллектив «Ойраты» родился без репетиционного места, без обуви, без костюмов, без аккомпаниатора, на деньги неравнодушных людей. За тридцать пять лет своего существования наш коллектив объездил весь мир, пропагандируя калмыцкую танцевальную культуру.
Две концертные программы, десять разных по тематике спектаклей, 3464 костюма, головные уборы, пояса, обувь, декорации, реквизиты на сумму почти 50 миллионов рублей! Все это было сшито для полного раскрытия образа отдельного концертного хореографического произведения и большого спектакля. Нам надо постараться все это сохранить и не растерять. Надо помнить и понимать, что это труд многих и многих людей.
Мы знаем, что Министерству культуры России и Росконцерту нравится наша программа, нас ежегодно направляют на длительные гастроли по городам и весям нашей необъятной страны. Мы с удовольствием принимаем все предложения Министерства культуры России, Росконцерта. Большое спасибо Главе Республики Калмыкия Бату Сергеевичу Хасикову и КТК-Р за внимание к нашему национальному искусству и нашему коллективу, за прекрасный автобус, сейчас у коллектива есть возможность знакомить народы России с бесценным сокровищем нашего народа.
Так, по Божьей воле, на моем пути оказались все те люди, которых я перечислил. Благодаря их помощи наш калмыцкий танец получил большое развитие и стал, как вы знаете, известен всему миру. Благодаря помощи, поддержке руководства республики и людей наш театр танца «Ойраты» вот уже 35 лет живет в чудесном, уникальном мире традиций своего народа. Надеюсь, это будет надолго, и мы сохраним наше бесценное достояние – уникальные танцы калмыцкого народа.
Петр НАДБИТОВ,
Герой Калмыкии, создатель и руководитель Государственного театра танца Калмыкии «Ойраты»

Видео