Чистая правда Тимофея Кутыгина

Вчера, 15:03 | История

Тимофея Яковлевича Кутыгина знала, пожалуй, вся Калмыкия. Фронтовик, боевой путь которого отмечен высокими наградами. Управленческий работник, пользовавшийся доверием Басана Городовикова. Он олицетворял собою связь времен и поколений. В общественной жизни республики стал одной из необходимых фигур. Общение с ним, обаятельным, открытым, никого не оставляло равнодушным.

Он родился зимой 1922 года в кочевьях Эркетеневского улуса. Родители его, отец Яков Кутыгин из ростовского Аксая и мать Ольга Драгилева из ставропольского села Величаевка, в годы Гражданской войны нашли приют в калмыцкой степи. Они работали пастухами и по степному обыкновению не запомнили точной даты рождения своего первенца. Помнили, что событие это случилось перед калмыцким праздником Цаган Сар.
В конце двадцатых годов семья Кутыгиных вместе с родственниками обосновалась в хуторе Хлебном, рядом с Цекертой. Детские забавы юный Тимофей делил с калмыцкими сверстниками. Между играми знакомился с обычаями калмыков, узнавал легенды и предания края и, взрослея, постигал характер и идеалы народа.
Настала пора коллективизации. В Цекерте организовали колхоз, который в начале тридцатых годов возглавил Эрдни-Горя Чумудов, вдумчивый и рачительный человек. И вскоре все поголовье курдючных овец обменяли на тонкорунных (писатель Нимгир Манджиев подсказал, что будущее за этой породой), первыми в Калмыкии применили искусственное осеменение животных. Колхоз стал стремительно развиваться, наряду с животноводством значительное внимание уделяли полеводству, занялись разведением хлопка.
Дело в том, что до строительства гидроэлектростанций на Волге воды Каспийского моря широко разливались по степи, едва не достигая нынешней железнодорожной линии. По полноводным протокам ходили катера. На речке Цекертинка устроили запруду, из которой осуществляли орошение овощного поля и хлопковых плантаций. На совещаниях в Наркомате земледелия республики Чумудов не раз доказывал, что всестороннему развитию колхоза мешает нехватка земельных площадей.
Доходы хозяйства росли из года в год, прибыль исчислялась в миллионах рублей. Денежное выражение одного трудодня достигло двадцати с лишним рублей. Из семьи Лангаевых в колхозе трудилось шесть человек, зарплату им привозили на тачанке с красным флагом, упаковав деньги в просторный мешок. Чабана Дулахана Адьянова наградили орденом Ленина, трудовые успехи других передовиков хозяйства были отмечены золотыми и серебряными медалями Всесоюзной сельскохозяйственной выставки, предтечи ВДНХ.
Колхоз имел собственную электростанцию, зооветлабораторию, радиоузел, небольшой кирпичный завод и оснащенную строительную часть. В просторном Доме культуры разместили библиотеку, основу которой оставило книжное собрание Нимгира Манджиева. На берегу Цекертинки построили Дом отдыха, лечебный комплекс, заведующим которого пригласили терапевта из Астрахани (мои собеседники не могли вспомнить имя, все его звали эмчи ‒ доктор). Содержался небольшой табун кобылиц, опытные работницы готовили кумыс и диетические блюда.
В этом хозяйстве, вслед за родителями, в четырнадцать лет начал трудовую деятельность и Тимофей Кутыгин. Колхозный техник Нюдля Дорджиев собирал вокруг себя толковых ребят. Он пригласил Александра Дудкина (после войны жил в Нарын-Худуке) и Тимофея Кутыгина к себе в ученики. Инструктаж занял два дня и ребята стали работать мотористами на поливах хлопка. Они быстро освоили технику. Нюдля Дорджиев не мог нахвалиться учениками. Зимой Тимофей перешел работать дизелистом колхозной электростанции, окончил курсы трактористов, освоил смежные специальности.
Покладистый, расторопный, Тимофей был в колхозе нарасхват.
Однажды Эрдни-Горя Чумудов, увидев его, сказал:
‒ Что-то, Тимофей, ты похудел за последние месяцы, отправляйся в Дом отдыха, наберись силенок!
Тронутый вниманием, Тимофей Яковлевич позже не раз вспоминал этот эпизод.
Всего в хозяйстве трудилось около 600 человек. Это были, как сказал поэт, славные люди с ясными установками на жизнь. Трудовая закалка, полученная Тимофеем Кутыгиным в юности, навсегда определила его жизненные устремления.
Началась Великая Отечественная война. Кутыгин, как тракторист, не подлежал призыву, хотя и подал заявление в военкомат, чтобы отправили на фронт. После сеноуборки его направили на строительство железной дороги Астрахань ‒ Кизляр. Это была изнурительная работа. Зула Дорджи-Гаряев, ровесник Кутыгина, до призыва на фронт тоже здесь трудился. «Пальцы немели от напряжения и, чтобы не уронить носилки с землей, мы привязывали к их ручкам веревки, которые пропускали через шею», ‒ рассказывал он. По словам Тевки Нимгировой из Кумского, рабочий день на стройке длился с 5 часов утра до 9 часов вечера с перерывами на прием пищи. «Перед сном иногда еще танцевали и пели», ‒ смеялась она.
22 марта 1942 года Кутыгина призвали на фронт. Распоряжения военкома в то время выполнялись в строгом соответствии с предписанием. Тимофею не дали заехать в Цекерту, попрощаться с родными, взять документы. На фронте ему пришлось вторично вступать в комсомол, прежний билет остался дома.
Летом 1942 года Кутыгин защищал донские рубежи, в феврале сорок третьего участвовал во взятии Харькова. Немцы бросили в бои свежие силы, пришлось оставить Харьков, затем Белгород. 5 июля 1943 года началась битва на Курской дуге. Эти бои навсегда врезались Кутыгину в память. Артиллерийский обстрел был настолько плотным, что казалось невозможным выжить в этом огне.
За смелые действия при форсировании Западной Двины в 1944 году командир полка представил его к званию Героя Советского Союза. Решением же командующего армией Кутыгина наградили орденом Красного Знамени.
Однажды он спас медсестру, которая не раз выносила раненых солдат из-под шквального огня. Осколок орудийного снаряда разворотил ей бедро. Долго не удавалось остановить кровотечение. И все же Кутыгин вместе с товарищем наложил шину и отправил медсестру в тыл. Через много лет благодарная Мария Алексеевна Петряева разыскала его.
В другой раз вместе с однополчанами попал в плен. К счастью, через несколько часов ему вместе с группой бойцов удалось бежать.
«На войне я не прятался от опасностей, ‒ говорил Тимофей Яковлевич, ‒ опыт подсказывал: кому не дано умереть, тот не погибнет».
В марте 1947 года Кутыгина уволили в запас. Он вернулся на родину. При виде обезлюдевшей степи заныло сердце. На десятки километров ни одной живой души, ни прежних стад и отар, лишь колючий ветер трепал кусты.
Попросил Александра Дудкина вместе объехать родные места ‒ Цекерту, Хлебный, Джилкиту, Шовшур, Белое Озеро, Улан-Хол. Села, где кипела жизнь, превратились в мертвый погост. Ни одной целой постройки, все разорено, расхищено, ветер гонял по улицам пепел сожженных домов.
Неподъемной тяжестью навалилась тоска, но сердцем он понимал, рано или поздно ложь потеряет силу, правда явит себя. Уезжать из родных мест не стал. Устроился в Артезиане начальником отдела кадров железнодорожного участка.
Однажды летом 1956 года к нему прибежал сосед Василий Пушкин:
‒ Калмыки приехали!
‒ Как приехали? Может, ты обознался?
‒ Да как же обознаться, когда я с ними разговаривал. Идем, они у Зарудневых.
Поспешили к Зарудневым, а там двор полон людей, за столом сидят друзья детства ‒ Гучин Босаев, Эрткя Наранов и Алексей Адучиев.
Радости не было предела. Эрткя сообщил, что 17 марта 1956 года калмыков освободили от обязательного учета в органах МВД. И вот они вернулись на родину.
‒ Где ваши семьи, вещи? ‒ спросил Кутыгин.
‒ На станции Солянка, под Астраханью, мы приехали узнать, найдется ли работа, жилье?
‒ Конечно, найдется! ‒ воскликнул Кутыгин. ‒ У нас катастрофически не хватает рабочих рук. Поедем за вашими семьями.
С возвращением калмыков, восстановлением Калмыцкой АССР жизнь у Кутыгина пробрела долгожданный смысл. Новые задачи потребовали свежих знаний. Он сначала окончил совпартшколу в Астрахани, затем Высшую партийную школу при ЦК КПСС. На долгие годы стал одним из ключевых и востребованных работников республики.
В середине шестидесятых годов Кутыгина избрали вторым секретарем Ики-Бурульского райкома партии. Район пришлось создавать с нуля. До этого на данных землях размещались отгонные пастбища ставропольских хозяйств. Тимофей Яковлевич рассказывал: первый секретарь Ставропольского крайкома партии решительно сопротивлялся передаче земель, настойчиво доказывал нецелесообразность создания района. Потребовался приезд заместителя председателя Совета Министров РСФСР. Настойчиво вел себя и Басан Городовиков. На основе экономических расчетов ему удалось отстоять перспективность решения, принятого руководством республики.
С Тимофеем Яковлевичем я много общался, в годы пандемии коронавируса ‒ по телефону. «До войны, ‒ улыбался он, ‒ кроме Цекерты и ее окрестностей я нигде не бывал, даже в Элисте. На войне все мои рассказы были связаны с Калмыкией, однополчане меня прозвали калмыком, я и не думал обижаться».
В годы войны он не знал, что был представлен к званию Героя Советского Союза: «Кто мне, сержанту, докладывал бы об этом!» Журналист Иван Трембач обнаружил наградной лист в Центральном архиве Министерства обороны в середине шестидесятых годов, что явилось для Тимофея Яковлевича полной неожиданностью, но ничего не изменило в его поведении.
К слову, в июле 1992 года Борис Ельцин, находясь с рабочим визитом в Калмыкии, согласился поддержать представление Кутыгина к званию Героя России. В октябре того же года Владимир Басанов, обсуждавший с президентом указанное представление, оставил пост председателя Верховного Совета Калмыкии и перешел на дипломатическую работу. Потом случился октябрь 1993 года, события которого хорошо известны. Напомнить Борису Ельцину о его обещании стало некому.
Кутыгин жил широкими интересами. На журнальном столике, рядом с диваном, всегда высилась кипа газет. О политических событиях рассуждал здраво, мудро, без конъюнктурности. Был возмущен статьей «Калмыцкие формирования вермахта», напечатанной в энциклопедии «Сталинградская битва»:
‒ Нельзя молчать, нужно дать веский ответ недобросовестной публикации!
Год назад Тимофея Яковлевича Кутыгина не стало. Шел 103 год его плодотворной жизни. Он любил Калмыкию и ее народ глубокой и верной любовью. И это чистая правда.
Василий Церенов

Видео