Из глубины мы шли домой

20-02-2015, 12:18 | Современник

Борис Борисович Бадаев 10 лет прослужил на атомной подводной лодке. В 1975 году "дембельнулся" из Советской Армии, а затем, окончив Элистинский автодорожный техникум и поработав в сельхозпроизводстве, в 1982 году он ушел на сверхсрочную службу на Северный флот. Как истинному степняку, уроженцу степной республики служилось на подводной лодке сегодня в нашем интервью рассказывает Борис Бадаев.
- Борис Борисович, в советский период служба на атомных подводных лодках была особо засекречена. Сегодня же можете рассказать о своей службе?
- Третья дивизия, одиннадцатая флотилия атомных подводных лодок, где я проходил сверхсрочную службу, базировалась в поселке Гремиха Мурманской области. Служил я в 426-м экипаже в чине мичмана. Мой боевой пост - пульт управления электроэнергетической системой корабля.
- 80-е годы - это ведь период "холодной" войны...
- В эти годы армия находилась в режиме повышенной боевой готовности. Перед командой ставилась жесткая задача, чтобы ни один самолет не взлетел с авианосцев противника. В случае военных действий мы обязаны были уничтожить их ракетоносцы. На наших судах находились системы обнаружения атомных подводных лодок по радиоактивному следу. Северный флот контролировал Северный Ледовитый и Атлантический океаны. Черное и Балтийское моря
были закрыты от судов с атомными реакторами. Под водой находились, как правило, от семидесяти двух до ста трех дней.
- Служба на подводной лодке имеет определенную специфику?
- Члены экипажа чувствовали ответственность за каждого сослуживца. Мы обязаны были исполнять свои функции на сто процентов, не имели права на ошибку. Ошибка в одном звене корабля могла повлечь тяжелые последствия во всей системе судна. Это могло привести не только к невыполнению основной задачи, речь шла о жизни и здоровье всех членов команды.
- Случались ли за десять лет службы нештатные ситуации?
- Дважды, когда я выходил в море. Всплывать разрешалось исключительно в экстренных случаях. Во время нахождения в водах Средиземного моря от сердечного приступа скончался сослуживец. Входить в территориальные воды мы не имели права. Высшему командованию было направлено срочное сообщение. В нейтральных водах мы передали тело матроса на борт одного из надводных кораблей флотилии.
Другой случай, не менее серьезный, произошел в Северной Атлантике. В результате короткого замыкания случилось возгорание в одном из отсеков. Концентрация углекислого газа зашкаливала за двести единиц и оказалась жизнеопасной. Несмотря на запрет, командир экипажа Ю.И. Пастушенко принял решение: всплыть и провентилировать все помещения подводной лодки.
- Находиться длительное время в закрытом пространстве, тем более на большой глубине, согласитесь, ведь нелегко...
- Конечно, поскольку мы были достаточно взрослыми людьми, каждый из нас имел собственные привычки и сформированное мировоззрение. Состав был многонациональным: русские, украинцы, татары, азербайджанцы, киргизы, другие народности. Различия не чувствовалось, да и не допускалось. Приоритет взаимоотношений - уважение друг к другу.
Редко обращались по званию, называли друг друга по имени и отчеству. Бесспорно, на корабле соблюдалась жесткая дисциплина и порядок.
- Палубу приходилось драить, или это удел рядовых матросов?
- У каждого из членов субмарины были свои обязанности. Уборка на корабле - святое дело. Кстати, моряки в лексиконе употребляли слово "приборка". Палубу драили металлической щеткой, все поверхности натирали до блеска. Поскольку постоянно работали механизмы, пыль скапливалась во всех щелях. Приборка производилась дважды в день. Большую генеральную приборку проводили два раза в неделю. Каждый член экипажа с большой ответственностью приводил в порядок свое рабочее место.
- Как утилизировался мусор? Ведь всплывать без надобности воспрещалось?
- Скопившиеся отходы, как правило, собирались в специальные мешки - контейнеры, из которых вакуумом выкачивался воздух. А, когда поднимались на перескопную глубину на сеансы связи, в определенных отсеках через специальные аппараты под давлением воздуха выдували контейнеры наружу, за борт.
- Более трех месяцев вы находились во власти морской стихии. Каким образом вырабатывался воздух и пресная вода?
- Воздух вырабатывался в специальных установках из морской воды. Кислород подавался в отсеки, а водород накапливался в баллонах и выдувался за борт. Однако, и здесь соблюдение норм безопасности было жестким условием. Содержание кислорода в воздухе не должно превышать двадцати пяти процентов. Более высокая концентрация пожароопасная. Пресную воду вырабатывали из морской воды в специальных опреснителях.
- На одной из ваших фотографий, вся команда запечатлена с бородами. Это дань корабельной моде?
- Одно из рекомендательных правил автономного плавания - не бриться. Мы находились в закрытом пространстве, поэтому лишние обритые волосы засоряли корабль. Но и в этой ситуации, моряки находили позитивный момент. В конце плавания проводился конкурс на самую красивую и самую комичную бороду. Победителю командир разрешал показать бороду родственникам.
- Вы, наверное, не случайно выбрали армейскую стезю? У вас был пример?
- Да, образцом долга и чести я считаю своего отца, ветерана войны Бадаева Бориса Константиновича. Он окончил Московское авиационное училище, получил звание лейтенанта. Когда началась война, отец ушел на фронт, служил в авиации. На его счету много боевых вылетов. В очередной раз, когда пришлось лететь в разведку через линию фронта, машина попала под зенитный обстрел. Отца, а он был штурманом, выбросило из самолета, он успел раскрыть парашют. Потерял сознание. Получил контузию. А поскольку сослуживцы видели, как взорвался самолет, то подумали, что мой отец погиб, и его матери прислали похоронку. Пролежав в госпитале несколько месяцев и оправившись от контузии, Борис Константинович сообщил своим, что жив. Отец считал, что молодым ребятам обязательно нужно пройти армейскую жизнь. Это закаляет, формирует характер, дисциплинирует. А моя мама Болдырева Бося Тумбутовна всегда поддерживала авторитет отца, была помощницей во многих делах.
Мой брат Владимир также прошел срочную службу на Балтийском флоте. Старший сын Мингиян - капитан пограничной службы. Младший Эрдни отслужил на Северном флоте, в городе Полярном, на дизель - электрической подводной лодке "Липецк". Поразительно, но как тесен мир. Когда Эрдни попал на "Липецк", его пригласил к себе замкомандира бригады по воспитательной работе, капитан второго ранга Виктор Мошна. Оказывается, ознакомившись с личным делом Эрдни, замкомандира поинтересовался, кем он приходится мне. И очень обрадовался, что встретил сына однополчанина. Ведь двадцать с лишним лет назад Виктор Мошна попал рядовым матросом в наш 426-ой экипаж. Знаю, что после службы он поступил в Киевское военно - политическое училище, посвятил себя военной службе.
- А где находилась ваша семья, когда вы уходили в автономное плавание?
- Моя супруга Вера Михайловна последовала за мной в северный край, жили мы в военном городке. Понимаю, что в мое долгое отсутствие вся тяжесть воспитания и ухода за детьми легла именно на ее плечи.
В настоящее время старшая дочь Цагана работает в Санкт- Петербургском университете экономики и права, она доцент факультета дизайна и прикладного искусства, член союза дизайнеров России. Младшая дочь Лариса учится в Санкт-Петербургском университете сервиса и экономики.
- После увольнения в запас вы сумели применить свой опыт в гражданской жизни?
- Поначалу пришлось нелегко, беспредельность начала девяностых "ошарашила" многих, уволившихся с флота. Кто- то сумел найти себя, а кому - то пришлось выживать в прямом смысле слова. В 1993 году мы с семьей вернулись в Элисту, работал в разных местах. Но последние десять лет моя трудовая деятельность связана с Управлением Федерального
казначейства по Республике Калмыкия. В качестве инженера занимаюсь материально-техническим обеспечением.
- Десять лет службы на флоте - это значимый отрезок жизни. Оглядываясь в прошлое, нет сожаления?
- Я считаю, что это лучшие мои годы. Пусть там, на глубине моря, хоть и прошла моя молодость, я научился ценить жизнь, людей. Понял, что есть настоящая мужская дружба. В этот период сформировалось наше командное братство. До сих пор я
испытываю ностальгию по тому времени. Возможно, именно это чувство заставляет нас, моряков, поддерживать связь друг с другом.
К примеру, в 2001 году состоялась встреча по случаю сорокалетия нашей дивизии. Я был искренне рад увидеть своих сослуживцев. Это контр - адмиралы В.М. Монастыршин, А.Ю. Степанов, командир группы дивизионного движения С.Н. Егоров, командир подводной лодки А.Ю. Портнов, мичманы И.А. Судариков, В.П. Егоров, капитан 1 ранга А.Н. Крюков, многие другие.
Очень волнительной была встреча моих однополчан здесь, в Элисте, когда они месяц назад приехали ко мне на юбилей. Было что вспомнить и о чем поговорить с мичманом Николаем Нойкиным, капитаном 2 ранга, командиром боевой части -5 Анатолием Лентиным.
Нас связала одна судьба - служба на подводной лодке. Сейчас уже можно смело утверждать: мы стояли не только на страже защиты Родины, исполняя свой офицерский долг, но и сумели, невзирая ни на какие трудности, сохранить человеческое достоинство и сберечь мужскую дружбу.
- Спасибо за интервью.

Байрта ШАМАКОВА

Видео