Встреча Аюки хана с Далай-ламой

03-03-2021, 16:36 | Культура

Предисловие:
Историк Баатр Китинов – известная личность в Калмыкии, многие читали его статьи, размышления об истории ойратского, калмыцкого народа, о судьбоносном влиянии буддизма. Его материалы интересны, познавательны и отличаются глубокой «разработкой» темы, оригинальны по стилю изложения. На мой взгляд (возьму на себя ответственность), – это крупный ученый, исследователь истории ойратов, калмыков и влияния буддизма на наш народ. Надеюсь, что его имя станет в ряд с выдающимися буддологами страны, настолько серьезны и глубоки его исследования. Может, кто-то посчитает мои слова излишне комплиментарными, но я предпочел опереться на мнения специалистов. О них позже. А сейчас о приятном.
1 февраля 2021 года ВАК РФ подтвердил своим приказом присвоение ученой степени доктора исторических наук (спец. 07.00.03 Всеобщая история, средние века) нашему земляку, старшему научному сотруднику Института востоковедения РАН и доценту РУДН. Его диссертация называется «Буддийский фактор в политической и этнической истории ойратов (сер. XV в. – 1771 г.)». Защита состоялась еще 5 октября прошлого года (была перенесена с 22 июня из-за ситуации с COVID), в присутствии всех трех официальных оппонентов, что необычно для защиты даже в «обычное» время. Свои положительные отзывы прислали сотрудники академий наук Монголии и Китая, представители университетов Востока и Запада, а также российские ученые. Было отмечено, что диссертация является первой в мировом востоковедении работой, специально посвященной роли буддийского фактора в истории ойратов и убедительно раскрывшей заявленную тему. Но не только о теме говорили оппоненты, они отмечали, что важно: качество работы, глубина исследования. Иногда мы употребляем термин «добротный». Именно это имели в виду специалисты.
Автор привлек к исследованию множество источников: архивный материал, работы на тибетском языке, а также переведенные на русский и западные языки источники с тибетского, китайского, маньчжурского, тюркских и других языков. В работе представлены русскоязычные, ойратские, восточномонгольские и европейские источники.
Предлагаю читателям газеты интервью с Баатром Китиновым.
В середине ноября 2019 года в Элисте состоялись несколько научных конференций, в одной из которых, организованной на базе Центрального хурула, принял участие Баатр Китинов. Интервью с ним и ранее публиковались на страницах «Хальмг үнн», нам удалось поговорить с ним по интереснейшему этапу истории калмыцкого народа.


– Баатр Учаевич, что сподвигло вас выступить с темой о роли буддизма в период правления хана Аюки?
– Дело в том, что уже много опубликовано и продолжают издаваться статьи и монографии о жизни и деятельности этого известного правителя, но всё же тот период из истории нашего народа еще долгое время будет оставаться малоизученным, со множеством неизвестных, особенно, если затрагивать роль буддийского фактора. Как известно, Аюка, внук Дайчина и сын Пунцога, родился и воспитывался в Джунгарии у Батура-хунтайджи, отца супруги Пунцога и фактически основателя Джунгарского ханства. Аюку Дайчин привез к калмыкам примерно в 1647-м году, а возглавил он народ – в 1669, после гибели своего отца. В то время у калмыков еще не было ханства как такового, его появление следует соотнести с периодом правления Аюки.
– Когда говорят о Калмыцком ханстве, часто возникает вопрос о получении Аюкой титула «хан» от Далай-ламы.
– Действительно, получение Аюкой ханского титула является одним из запутанных вопросов в нашей истории. Выступая на конференции, я заметил, что для прояснения ситуации следует затронуть аналогичное событие, случившееся с Дайчином, его дедом.
Как утверждается в «Автобиографии Далай-ламы Пятого», в начале 1643 года в Лхасе (вероятно, в монастыре Дрепунг, где пребывало правительство Далай-ламы, известное как Ганден Пходранг) состоялась встреча Дайчина и Далай-ламы. Дайчин преподнес ламе хадак и подарил сотню оседланных лошадей; он с окружением пробыл в Тибете около года, и затем, возможно, из-за угрозы заболеть оспой, покинул Лхасу, причем Далай-лама лично провел для них тантрическую прощальную службу. В 1652-м году он вновь посетил столицу Тибета, но встречи с Далай-ламой, видимо, не было, т.к. тот отправился в Пекин, чтобы встретиться с императором Шуньчжи. Согласно калмыцкому историку Габан Шарабу (вообще он был врачом и писал в 1730-х гг.), Далай-лама послал ему ханский титул, однако Дайчин якобы отказался.
– А он действительно отказался?
– Такое крайне маловероятно, он все же был очень верующим человеком, да и другие такого поступка не поняли бы. Благодаря японской исследовательнице Юмико Ишихаме, нам известен маньчжурский источник, из которого следует, что Дайчин сохранил ханский титул для Пунцога. Таким образом, Дайчина нельзя считать ханом, первым ханом был, видимо, Пунцог. Но он правил недолго, и с 1669 года большую часть калмыков возглавил Аюка, который стал постепенно подчинять себе других тайши. И вот осенью 1697 года, когда во вновь построенном дворце Потала состоялась интронизация Шестого Далай-ламы, Аюке было пожаловано ханское достоинство, которое его представитель доставил на Волгу весной 1698 года. Так Аюка стал ханом.
– А встречался ли Аюка с Далай-ламой?
– Да, и этот момент – совершенно неизвестное для науки событие, т.е. оно еще ни разу не упоминалось специалистами. Согласно «Биографии Далай-ламы Пятого», встреча Аюки и Далай-ламы состоялась в Лхасе в январе 1682 года, т.е. буквально за три месяца до паринирваны Его Святейшества. Вероятно, для Аюки было важно увидеть своего духовного лидера, с которым встречался еще его дед, Дайчин. Также он мог решать и иные вопросы, например, по пути в Тибет провести переговоры с джунгарским правителем Галданом Бошокту-ханом (точно известно, что ханский титул у джунгаров получал только Галдан, а относительно его преемников, есть непроверенная информация, что ханом также был его внучатый племянник Галдан-Церен), с посланниками которого он и прибыл в Лхасу; вероятно, во многом благодаря поездке Аюки в том же году калмыки и джунгары заключили между собой мирный договор.
– Означает ли это, что калмыки враждовали с джунгарами?
– Дело в том, что в тот период между землями калмыков, чьи кочевья начинались с уральского региона, и джунгарами, которым в той или иной степени подчинялись южные и западные сибирские регионы, фактически не было сильных соперников, врагов, и поэтому вполне могли возникнуть споры и по вопросам территорий, ресурсов, подданных и т.д. Централизаторская политика Галдана не нравилась ряду ойратских лидеров, предпочитавших уходить к хошутам в Кукунор либо к калмыкам в Россию, что тоже вызывало напряженность в их отношениях.
– Долгое время считалось, что Аюка получил ханский титул в 1690-м году.
- Да, действительно, такое мнение было, и до сих пор широко распространено в историографии. Кажется, это началось с подачи В. Бакунина, секретаря по калмыцким делам при Астраханском губернаторе в 1720-1740-х гг., который писал, что Аюка первый в 1690-м году испросил себе ханский титул у Далай-ламы. Однако очевидно, что такое не могло иметь место, т.к. к тому времени Пятого Далай-ламы уже не было, а Шестой еще не был официально провозглашен Далай-ламой, и вообще о его существовании мало кто знал. Да и чтобы «испросить титул», такое просто невозможно. Обладание титулом – это очень серьезный шаг, он должен был соответственно восприниматься другими степными, и не только, лидерами. Иначе будет «потеря лица» – самая ужасная ситуация для Востока. Ситуация, как представляется, выглядела следующим образом: в 1682-м году Аюка, будучи в Лхасе, познакомился с регентом Сангье Гьяцо, приближенным Далай-ламы, который много лет скрывал от всех кончину ламы в апреле 1682 года. В августе 1690-го случилось катастрофическое для Галдана событие: его армия была практически полностью разбита маньчжурами. Уже через пару месяцев он был у Кукунора, где на встрече с регентом решено от имени Далай-ламы, хошутов Кукунора и Галдана лично вручить титулы и звания разным политическим и религиозным деятелям, и даже самому императору Канси. Вероятно, этой акцией Галдан намеревался показать императору, что Далай-лама на его стороне, однако, возможно, он не знал, что и регент мог вести свою политическую игру. Но император, сославшись на продолжавшуюся войну между ойратами и халхасами, отказался от титула и вернул его. Он мог себе такое позволить. Тогда же, вероятно, и был отправлен титул от имени Далай-ламы к Аюке. Таким образом, скорее, в начале 1691 года Аюка все же получил некий титул, но не от Далай-ламы, а от регента Сангье Гьяцо.
– Получается, Аюка, как бы там ни было, дважды получал ханский титул?
– Да, хотя мы еще не знаем, какой конкретно титул был выслан регентом. Однако получение титула не вело к автоматическому появлению ханства, для чего должны были сложиться определенные условия: территория для кочевок, места торга, структура управления и т.д. Таким образом, Калмыцкое ханство складывалось в период с 1670-х гг. по конец 1690-х, когда вручение Аюке инвеституры от Далай-ламы весной 1698 года стало одним из окончательных доводов в пользу признания его главным правителем по сравнению с остальными лидерами калмыков. Почему одним из – потому, что был еще один момент (конечно, были и другие), который мог сказаться на его первенстве: судя по отдельным данным, он единственный среди калмыцких правителей обладал печатью на правление от Минской династии (правила в Китае в 1368-1644 гг., сменена маньчжурской Цинской династией), выданной, вероятно, еще предкам его прадеда Хо-Урлюка. Этот момент также еще никак не изучался учеными, да и вообще о таком уникальном факте практически никто не писал.
– Ваши слова свидетельствуют о том, что нам еще предстоит сделать много открытий в изучении нашей истории.
– Как историк и патриот своего народа, я очень надеюсь и уверен, что нынешнее и последующие поколения исследователей смогут обнаружить новые источники о нашем славном прошлом, о великих делах наших предков. Я общаюсь с представителями нашей молодежи и, действительно, счастлив видеть, насколько они заинтересованы в познании ушедшего, чтобы понимать настоящее и строить будущее.
– В этом году отмечается 250-летие исхода большей части калмыков в Джунгарию…
– Вы это точно подметили – ухода калмыков именно в Джунгарию, а не в Китай, как иногда подается в литературе и обыденно трактуется; именно здесь я вижу причины амбивалентной оценки того давнего трагического события. Причин для исхода было множество, они подробно рассмотрены специалистами (В. Колесник, Е. Дорджиева). На мой взгляд, недооцененным оказалось значение буддийского фактора – именно ограничения на религию, вводимые российскими властями, например, на связи калмыков с Далай-ламой (чем объяснялись ограничения – это отдельная обширная тема). Хан Убаши уходил в Джунгарию в надежде восстановить там, как обычно пишется, «древнее калмыцкое владычество», полагая, что, после разгрома Джунгарского ханства цинскими войсками, он сможет там воссоздать независимое государство. Этого не произошло.
– В чем же еще проявилась роль буддийского фактора?
– Это, в действительности, большая комплексная задача, к разрешению которой я приступил много лет назад. Думаю, в рамках этого небольшого интервью невозможно даже по пунктам назвать его составные части, однако я хотел бы сказать здесь следующее: мне удалось, после довольно долгого времени изысканий, установить, кем был главный лама Калмыцкого ханства, сыгравший, вероятно, заглавную роль в уходе калмыков из России – вернее, у меня оформилась своя гипотеза по этому поводу. Обычно его именуют в литературе Лоузан Джалчином или Лаузин Ланчином, или близко к этому имени – вариантов несколько, и фактически на этом информация о нем заканчивается. Специалисты упоминают о его активности, но, насколько я знаю, попытки его идентификации ни к чему не привели. На основании изучения релевантных источников и сопоставления ряда данных, в чем мне большую помощь оказали сведения, предоставленные китайской исследовательницей Да Ли, я пришел к выводу, что под Лоузан Джалчином следует понимать Лобсана Данцена (Данзана, Гьялцена), вероятно, инкарнации известного Анджатан-ламы, о котором писал еще лет 15 назад (либо это было лицо, ложно объявившее себя его инкарнацией, точнее, перевоплощением). Деятельность Лобсана Данцена была высоко оценена цинскими властями, которые оказывали содействие его дальнейшим инкарнациям в Синьцзяне. Я предложил свое видение, как такое могло случиться; здесь важно иметь в виду следующее обстоятельство: религия к тому времени уже была инструментом политики Цинской династии, и поэтому нельзя считать, что, мол, в исходе виноват главный лама – все не так просто. Например, тибетские иерархи, Далай-лама и Панчен-лама, судя по источникам, ничего не знали о таких планах калмыков. Как одно из объяснений, предлагаю следующее: Лобсан Данцен оказался, по каким-то причинам, вовлечен в геополитическую игру, которую при его участии сумели разыграть цинские стратеги по «возврату» калмыков, что было тем более легко, поскольку царский двор и правительство обращали мало внимания на религиозные нужды своих буддистов. Видим ли мы какие-то аналогии? Что касается религии, то она традиционно использовалась цинскими императорами в целях решения государственных задач, когда истинно сакральное задвигалось на задворки сознания, а духовность и сан измерялись степенью лояльности двору.
– Большое спасибо за ваше интересное интервью, надеюсь, мы еще продолжим знакомить читателей с волнующими событиями истории нашего народа.

Менке КОНЕЕВ

Видео