И с ними плакала домбра...

22-01-2022, 14:46 | История, Память

Натруженные пальцы смуглых рук перебирали струны домбры все увереннее и быстрее. Близкая сердцу народная мелодия уносила далеко назад, в прошлое. Казалось, домбристка ничего не слышала и не замечала…

Ей исполнилось 12 лет, когда умерла мать, оставив на мужа семерых детей. Джюкля была третьим ребенком. Все домашние дела легли на ее плечи.
– Но я была быстрой и любую работу выполняла с душой, – вспоминает Джюкля. И не без гордости добавила, что всегда знала, чем живут однохотонцы, улус и вся республика.

В 17 лет ей доверили работу в школе по ликвидации безграмотности в родном хотоне Хар Толга. Но началась война, изменив все планы на будущее. Летом 1941 года Джюклю приняли кандидатом в Коммунистическую партию. В 1942-м – в числе 16-ти однохотонцев Джюкля поехала на строительство железной дороги Кизляр – Астрахань. Чуть раньше, в сороковом году, в их хотон приехал ветеринарный врач, отслуживший армию, Кегджя Мушкаев. Познакомились, стали дружить, и, когда он уходил на фронт, Джюкля дала ему обещание ждать.

Во время войны, когда все мужчины ушли на фронт, общим собранием правления колхоза Джюклю, как члена партии, назначили заведующей фермой. Линия фронта в то время все ближе подходила к калмыцким степям. Хотонцы должны были эвакуировать скот, но сделать это не успели. Встретившиеся в пути немецкие солдаты вернули их назад, но удалось пригнать не все стадо. А когда немцы отступали, угнали с собой часть скота и лошадей с подводой. В хотон же вошел отряд полицаев Огдонова Б. Встретившись с Джюклей, главарь банды пригрозил ей, поднеся к лицу пистолет: «Смотри, коммунистка, власть теперь в наших руках. Твой жених не вернется с войны. Выходи за меня замуж». Получив отказ, полицай стал кричать и грозить. Ночью родные, спасая девушку от полицая, вывезли в Адык к родным по матери. Там она прожила всю оккупацию.

Немцев прогнали. В Хар Толгу приехал работник райисполкома Доджи Сергеев. Он сообщил Джюкле, что Кегджя Мушкаев находится в г.Астрахани, в госпитале, и скоро приедет в Яшкуль. Сергеев был его однокурсником. Он пригласил Джюклю на собрание в районный центр. Здесь, в Яшкуле, молодые встретились и поженились. В период восстановления после ранения Кегджю назначили на службу в НКВД. Работы у него было много. Поправившись после ранения, Кегджя снова ушел на фронт. Джюкля вернулась в свой хотон Хар Толга к отцу, откуда их и депортировали в Сибирь. Джюкля с родными попала в с. Назарово Красноярского края. Две недели были в пути, затем трое суток ждали в клубе, испытывая холод и голод. Представители колхозов, в первую очередь, забирали семьи без детей и стариков. Видя это, Джюкля решила сама предложить свою семью: «Я с сестрой пойду в телятницы, а отец может работать кузнецом». Так попали они на ферму Краснополянского совхоза, где прожили 13 лет.

Война закончилась. В апреле 1946 года вернулся с войны, пройдя Широклаг, муж Джюкли, Кегджя. Он стал работать ветеринарным врачом. Жизнь стала налаживаться. Родился сын Павел. Казалось, все страшное позади.
Но однажды, зимним вечером сорок восьмого года, к ним постучали люди в военной форме. Мужа дома не было, он еще не вернулся с работы. Военные обыскали дом, ничего не нашли, а Джюкле велели идти с ними. Выбора у нее не было. Сняв со стены белый ветеринарный халат мужа, Джюкля разорвала его на пеленки, завернула сына и пошла. Посадили ее с малышом в КПЗ села Назарово. В камере сидели еще трое женщин. Было очень холодно, помещение не отапливалось, было выбито оконное стекло.

На первый допрос вызвали глубокой ночью.
– Признавайся честно, – сказал ей следователь, – как ты работала на немцев.
Она не знала, что ответить. Посыпались удары, брань. От криков проснулся и заплакал в соседней комнате сын. Услышав его плач, Джюкля заплакала сама. Этот допрос, казалось, длился целую вечность.
– Помните фильм «Семнадцать мгновений весны»? – спрашивает меня Джюкля Натыровна. – Там немцы допрашивают женщину, положив ее ребенка зимой у раскрытого окна. Со мной было то же самое. Меня поразила эта сцена в фильме.
Во время допроса показали какие-то бумаги, под которыми подписались несколько человек. В них говорилось, что Джюкля во время войны на родине, в Калмыкии, работала на немцев. Услышав такое обвинение, она чуть было не потеряла сознание. Стала говорить, что все это ложь, неправда. Привели людей, написавших донос. Джюкля спросила: «Зачем вы написали неправду?»
– Нас заставили, – ответили они по-калмыцки…
Ее снова увели в камеру. От холода и переживаний опухли груди, пропало молоко. Голодный сын плакал, не переставая. Джюкля попросилась к доктору. Ее повезли к врачу, пришлось оперировать грудь… Однажды в стену постучали сидевшие в соседней камере мужчины: «Кто там с ребенком, почему он так сильно плачет?»
– Я калмычка, меня зовут Джюкля, сыну шесть месяцев. У меня пропало молоко, сын голоден, – передала она.
– У тебя есть какая-нибудь посуда? Мы нальем тебе молоко, – послышалось в ответ.
В стене, на их счастье, нашлось маленькое отверстие. Через него в бумажную трубочку стали лить молоко, а Джюкля со своей стороны держала наготове кружку. Этим холодным молоком, согревая его своим дыханием, ладонями, Джюкля три дня поила сына. Мокрые пеленки и единственные, что были на сыне, носки она сушила на своем теле…

На суд повели пешком. Джюкля несла сына на руках. Обессилевшая, маленькая, она не могла долго идти, падала в снег, отставала от других арестанток. Конвоиры подбегали и били по спине прикладом.

Вспоминая эти страшные дни, она всегда мысленно благодарит незнакомых ей женщин, которые помогали ей выдержать тяжкий путь.
Определили ей семь лет лагерей. Сына она взяла с собой. Когда Павлику исполнился год, его должны были определить в детский дом. Пришлось расстаться с сыном, передать его отцу. Во время свидания сказала ему: «Если сможешь, женись, ради сына, я не буду в обиде. Береги его. А я не знаю, выйду ли отсюда живой».

Началась лагерная жизнь. Зимой заключенные пилили деревья в лесах Красноярского края, летом трудились на сельхозработах. Все под конвоем. Джюкля научилась сапожному делу, пряла лен. В лагере засиживаться не давали, переводили из одного в другой. И все они были переполнены политическими.
В одном из лагерей познакомилась с землячками Ниной Маштыковой, Гиляной Карвиной, Машей Аслыковой. От такой встречи и лагерные будни, казалось, стали легче. Отбывавшая свой срок Гиляна Карвина работала в лагере врачом. Сколько сделала эта мудрая женщина, чтобы облегчить жизнь заключенным! Помогала всем, независимо от национальности и образования. Ей тогда было за тридцать. И, как старшая по возрасту, как врач, она для многих стала старшей сестрой. Ночами, когда все уже спали, Гиляна сушила портянки, промокшую обувь. Днем украдкой варила калмыцкий чай и по очереди поила землячек. «Сколько раз она успокаивала меня, когда я плакала, тоскуя о сыне», – вспоминала Джюкля. Однажды Гиляна нашла кусок фанеры, и они сделали домбру. Джюкля играла. И называли они ее «домбрч Джюкля». Сколько было радости услышать родную мелодию.

Их пути сошлись и разошлись в сталинских лагерях. Джюкля отбыла срок «от звонка до звонка». Вернулась в совхоз к родным. Кегджя к этому времени был уже женат, имел в новом браке дочь. Джюкля решила забрать к себе сына, несмотря на возражения бывшего мужа.

Можно представить себе, как нелегко было ей после освобождения из лагеря. Понимали это только родные, а многие смотрели на нее глазами того времени, с предубеждением. Как нелегко привыкал к ней сын, разлученный с матерью в годовалом возрасте. Муж Джюкли, мучаясь виной из-за своей измены, решил вернуться к ней. У них родилась дочь. Но семьи не получилось, и тогда Джюкля приняла решение воспитывать детей сама… Она подняла сына и дочь, дала им образование. Сейчас дети Джюкли Натыровны Гойдиковой живут в поселке Адык Черноземельского района.

В 1992-м году они встретились в Элисте через сорок с лишним лет: женщины, узницы сталинских лагерей, оставшиеся в живых. По этому поводу играла домбра в руках постаревшей Джюкли. По-сельски скромная, сидела она среди своих подруг по заключению, которые в основном были городские жительницы. Говорила мало, больше слушала. А когда попросили сыграть на домбре, легко взяла в руки инструмент, словно ждала этой минуты всегда. Гиляна Карвина тихо произнесла: «Пятьдесят лет не держала в руке домбру. Сыграй, Джюкля, сыграй для меня, сыграй для нас всех, как тогда…».

Айса БЕМБЕЕВА,
учитель МКОУ «Яшкульская СОШ»

Видео