ПЕРВЫЕ КАЛМЫКИ НА ДОНУ

17-09-2024, 14:28 | История

Ранний период истории казачества характеризуется этнической пестротой. Это положение носит базовый характер и опирается на огромный массив источников, введенных в оборот усилиями нескольких поколений высококвалифицированных исследователей. «Хотя корень населенности Донской страны составляют великороссияне и малороссияне, – считал историк XIX века В.Д. Сухоруков, основываясь на известных ему преданиях и документах, – но жребий войны, которую старинные казаки вели почти в продолжение двух веков с окружавшими их азиатцами, и разные обстоятельства сроднили здесь волею и неволею множество и других людей обоего пола, как-то: татар, турок, греков, калмыков, черкесов, персиян, грузинов, поляков и даже германцев». Есть данные антропонимики, что среди донцов присутствовали представители не менее 30 национальностей.

В фундаментальных монографиях К.П. Шовунова, К.Н. Максимова освещена история миграции части калмыков на Дон и их инкорпорирования в состав донского казачества. А.К. Кушнарев, один из помощников В.Д. Сухорукова, автор калмыцкой части истории Войска Донского, писал в 1824 году, что значительное приращение калмыков на Дону началось с 90-х гг. XVII века. «Но гораздо прежде еще, – продолжает он, – они имели весьма частые сношения с донскими казаками по случаям взаимных грабежей, ссор, союзов и проч… В то время донцы принимали к себе людей всякого состояния, и каждый пришлец находил у них надежное убежище. Калмыки обратились к ним: иные, прельстясь вольною их жизнью, изобилием реки Дона и обширными пажитями, другие – избегая наказания за содеянные преступления…»
Первые контакты донских казаков с калмыками прослеживаются в 30-х гг. XVII века в междуречье Эмбы и Яика, которое, по мнению В.П. Санчирова, могло служить своего рода плацдармом для продвижения калмыков на запад, к берегам Волги. Один из крупнейших исследователей донского казачества Н.А. Мининков отмечает, что эта территория была местом зимовки воровских казаков с Дона. Летом они ходили в «походы за зипунами» на Волгу и Каспийское море, а в зимнее время нередко совершали сухопутные набеги за добычей. Зимой 1636-37 гг. они ходили на калмыков и после успешного похода отошли в свое зимовье на яицком устье.
В 1647-1648 гг. калмыки переправились из Заволжья на правый берег Волги и вошли в соприкосновение с Войском Донским (первый договор об их союзе заключен в 1648 году), после чего начались «перебежки» отдельных калмыков к казакам.
Уже во время Разинского восстания (1670-1671) одним из виднейших казачьих атаманов был калмык по происхождению Ф.И. Шелудяк. Благодаря своему уму и беззаветной удали он сделался одним из главных помощников Разина и весной 1670 года участвовал в его походе из Царицына под Черный Яр, командуя конными отрядами казаков. В июне того же года принимал деятельное участие во взятии Астрахани. Когда весной 1671 года разнеслась весть, что Разин под Симбирском разбит царскими воеводами и попался им в плен, Федор Шелудяк в мае-июне возглавил второй поход из Астрахани под Симбирск. После неудачных попыток его штурма он вернулся в Астрахань, где после смерти одного из ближайших соратников Разина Василия Уса стал предводителем последнего оплота восставших.
В сборнике «Крестьянство и националы в революционном движении (Разинщина)», вышедшем в 1931 году, опубликован документ, обращенный к стольникам, стряпчим, дворянам и пр. по поводу взятия Астрахани правительственными войсками, составленный от имени светской власти, но по содержанию и стилю видно, что он написан чиновниками церкви. Шелудяк фигурирует в нем как «угодник дияволь, собеседник Июдин». В нем приводятся данные, в частности, о намерении Шелудяка связаться с крымским ханом: «…в кругах учинили меж собою крепость, что сидеть в Астрахани до весны, а весною, сослався с крымским ханом, итить попрежнему воровать с ним же, Федкою». Летом 1672 года Шелудяк был схвачен и казнен в Астрахани.
Память о Степане Разине и его казаках сохранилась в народе, о чем свидетельствует русский фольклор. В северной части Жигулевских гор высится утес Шелудяк – живописная скала высотой метров 50-60, с которой открываются широкие просторы Волги. Легенда гласит: однажды после большой сечи преследовали Федора стрельцы до отвесного утеса, и решил Шелудяк, что живым не дастся, а потому кинулся вниз навстречу дико засвиставшему ветру.
Авторитетный историк казачества В.Н. Королев (1940-2005), высказываясь по проблеме его происхождения, ссылается, в том числе, на донские родословные предания, которые, в отличие от преданий русских дворян, многие из которых выдумывали себе знатных иностранных предков, имеют простое происхождение.
Материалы И.И. Краснова, а позже Л.М. Савелова о происхождении известных казачьих родов, опубликованные в XIX веке, содержат сведения о том, что родоначальником Сысоевых был калмык, который ассимилировался в казачьей среде к концу XVII века. Но происхождение, замечает В.Н. Королев, можно выяснить только применительно к основателям отдельных казачьих родов, да и то позднего времени. Что же касается детей подобных лиц, то в списках уже не будет фигурировать иноэтничное происхождение. В родословной Сысоевых Алексей Гаврилович значится как «сын обер- офицера». В исследовании известного генеалога Савелова во многих случаях речь идет о родах, возникших на Дону не ранее конца XVII века. Предок Сысоевых довольно быстро выделился из рядовой казачьей массы, что свидетельствует о его незаурядных военных качествах. Его род обосновался в одной из станиц Черкасского городка, сохранявшего значение военно-административного центра вплоть до начала XIX века. Здесь, как замечает В.Д. Сухоруков, всегда было многолюдно: одни казаки возвращались из походов, другие отправлялись «на поиски». Здесь проживали донские старшины и войсковые атаманы, проводились войсковые круги.
Отец, Алексей Гаврилович Сысоев 1-й (родился около 1755 года), и сын, Василий Алексеевич Сысоев 3-й (год рождения около 1775), принесли громкую славу Войску Донскому в русско-французских войнах начала XIX века.
В послужном списке подполковника Сысоева 1-го сказано: «3-го ноября при Голлабрюне; 4-го в Шёнграбене; где во время открытия неприятеля с вверенным мне полком мужественно поступал и при отступе, проходя места рвами, водою наполненными, удерживал неприятельские нападения и тем давал свободный путь ретироваться». В этом сражении 4 ноября 1805 года донские полки Сысоева 1-го и Ханженкова 1-го прикрывали фланги отряда князя Багратиона, вступившего в ожесточенный бой с превосходящими силами корпуса Мюрата. Свою задачу арьергард Багратиона выполнил героически: он сдержал французов, прикрыл собой отступающую армию Кутузова и позволил ей оторваться от противника на два перехода.
Специально для награждения полков, отличившихся в сражении при Шенграбене, император Александр I учредил новую коллективную награду – Георгиевские штандарты и знамена. Из шести полков, впервые в истории русской армии отмеченных Георгиевскими наградами, два полка были донскими: Сысоева 1-го и Ханженкова 1-го. Знамена поступили в полки в сентябре 1807 года. Сысоев 1-й в феврале 1807 года из-за контузии, полученной еще под Аустерлицем, вынужден был передать командование полком своему сыну, В.А. Сысоеву 3-му, получившему награду вместо отца.
Сведений о Сысоеве 1-м не так много. За его плечами была многолетняя служба, участие в нескольких войнах. В его послужном списке отмечено: «крестьян и подданных за собой не имеет».
Кампании 1805-1807 гг. закончились для русской армии неудачно. Именно этим объясняет санкт-петербургский историк А.И. Сапожников скудость отечественной историографии: в России писать о них не любили.
Сысоева 3-го современники считали одним из лучших офицеров в истории Войска Донского. Наиболее емкую характеристику ему дает военный историк А.В. Шишов: «Чем отличался он на поле брани, ведя за собой полки донцов? Прежде всего личным бесстрашием и доблестью, умением командовать тысячами всадников, выходить из трудных ситуаций на полях брани. И, что едва ли не самое важное, – результативностью своих подвигов». Исследователи подсчитали, что донские казаки под его командованием в сражениях Отечественной войны 1812 года и других кампаниях пленили до 4 600 неприятельских солдат и офицеров, отбили 97 артиллерийских орудий и 8 знамен.
Как получилось, задается вопросом В.М. Безотосный, автор книги «Донской генералитет и атаман Платов в 1812 году», что одному из лучших казачьих генералов 1812 года В.А. Сысоеву не нашлось места в военной галерее Зимнего дворца, как и другим его 12 товарищам из числа 27 донских военачальников? Как известно, на стенах этого памятника русской славы размещены портреты участников войны с Наполеоном 1812-1814 гг., исполненные Дж. Доу и его помощниками А.В. Поляковым и В.А. Голике. Отбор кандидатов в галерею осуществлялся в царствование Александра I под кураторством А.А. Аракчеева. Как было установлено В.М. Безотосным, после опалы войскового атамана А.К. Денисова в 1821 году из списков исключили В.А. Сысоева (о нем Денисов неизменно отзывался с большой похвалой).
Это явилось следствием политической борьбы как внутри донской элиты, так и позиции правительства в лице генерала А.И. Чернышева, направленной на ликвидацию остатков исторических прав казачества. Важная роль Донского казачьего войска, поселенного вблизи Кавказской линии, в полной мере учитывалась русским правительством, которому выгодно было иметь в своем подчинении вполне послушный административный аппарат для управления им. По «Положению» 1835 года организация казачьего управления максимально сблизилась с системой губернских органов государственного управления. 1 января 1836 года в Новочеркасске торжественно ввели в действие это «Положение».

Августа ДЖАЛАЕВА
Галина ЦАПНИК
(Продолжение следует)

Видео