Поэт и художник

Вчера, 12:50 | Общество

8 июля отметил день рождения заслуженный художник Российской Федерации Степан Ботиев, член Калмыцкого республиканского отделения Всероссийской творческой общественной организации «Союз художников России».

Он известен как автор и создатель скульптур, ставших визитной карточкой нашей степной столицы, – богатыря Хонгора, встречающий гостей на въезде в Элисту с северной стороны; львов у здания городской администрации; верблюда, словно забредшего из степи; памятников Б.Б. Городовикова, узникам Широклага, С. Каляева, бюстов Т. Хахлыновой, А. Энштейна… Список работ С. Ботиева можно бесконечно продолжать. География их местонахождения обширна: Элиста, села Калмыкии, станция Половинка Пермской области, поселок Крестцы Новгородской области, Астрахань. Есть в этом списке и Япония.
Самая известная его работа – памятник уроженцу калмыцких степей Велимиру Хлебникову, русскому поэту и прозаику Серебряного века, реформатору поэтического языка. Скульптура принесла автору международное признание. За этот памятник в 1995 году Степан Кимович был награжден серебряной медалью Российской академии художеств. Ботиев едва ли не единственный иллюстратор произведений Велимира Хлебникова. В доме-музее поэта в Астрахани на постоянной основе экспонируется серия работ художника «Хлебниково поле».

Память сновидений.
Степан Ботиев: «Когда я впервые открыл стихи Велимира, меня заворожила планетарность его мысли, он видел землю на расстоянии; Вавилон, Индия, глиняные таблички шумеров, черные веды, каллиграфические письмена буддийских мантр. Звуки его поэзии – как неумолчный гул народов, прошедших по Великой степи, между двух морей, здесь и впечатления детства, и память, пришедшая из глубины веков. Я мучился им, ведь его образ должен был передать, прежде всего, непростую, а подчас и фантастическую жизнь поэта, в себе единственном обретшем опору и весь мир.
Я мучился им. Мне казалось, что я никогда не постигну его душу через податливое тело глины. Я лепил и разрушал, разбивал и снова мял ком глины. Глину для меня замешивала моя бабушка – ээджа. Она молча изо дня в день делала одну и ту же работу – месила для меня глину, как замешивают калмычки тесто, – привычно, с любовью. А еще топила печь во дворе, чтобы испечь мне хлеб. Я смотрел на ее неспешную работу, на лицо, прислушивающееся к своим мыслям, и мне казалось, так будет всегда и я не найду для Велимира единственно верных и точных объемов. Не прорастет он у меня из глины мыслью и образом…
Так мы и жили с ээджей, как в оцепенении. Я валялся на кровати с томиком стихов Велимира, погружаясь в них, как в реку. Для меня его поэзия – магическая музыка звучащего слова, Велимир умел ценить слова – их полнозвучность, аромат, цвет. Потом уходил во двор, разбивал сделанное накануне и снова лепил. Я думал, нашему поединку не будет конца… По ночам я смотрел в небо, разыскивал там звезду Велимира – у нее хотел найти ответ. Дни сменялись днями, а работа не продвигалась. И как-то, чтобы не показать своего отчаяния ээдже, ночью ушел за околицу, в степь, и там от душившего меня отчаяния расплакался. А потом лег в траву и долго смотрел на черный Космос. В ту же ночь мне приснился Велимир таким, какой он стоит сейчас на высокой круче у Малых Дербет…»

Наваждение.
Велимир стал для художника наваждением: он рисует его тушью, лепит в малой пластике, пишет о нем эссе. Графика Степана Ботиева, посвященная Велимиру Хлебникову, покорила астраханцев – поклонников Велимира Хлебникова. Когда мы со Степаном приехали в музей-квартиру, нас приняли как самых дорогих гостей. Мы пили чай с любезнейшим директором Александром Александровичем Мамаевым и смотрели живопись сестры поэта Веры Хлебниковой, дышали воздухом вещей, что когда-то окружали поэта, и говорили о нем. Александр Мамаев: «Степан – калмык, и именно поэтому, мне кажется, он сумел так органично и естественно передать саму душу поэта, его оторванность от быта и устремленность в глубины духа… Велимир, как живой, предстает в его работах…»
А потом мы поехали в Астраханскую картинную галерею, где открывалась выставка работ Ботиева. Сотрудники картинной галереи приняли нас с распростертыми объятиями, для них Степан – свой, ведь он так постиг Велимира. Если из зала, где экспонировались работы Ботиева, пройти в следующие, то вас оглушит величие имен, представленных там: Репин, Серов, Левитан, Бенуа…Сотрудники галереи посчитали невозможным для астраханцев расстаться с работами калмыцкого художника и скульптора Степана Ботиева: большинство работ было куплено для картинной галереи. Так Велимир Степана Ботиева вернулся в город своего отрочества – Астрахань.

Японская тушница.
Степан Ботиев – романтик, как и его любимый поэт. Импульсивный, веселый, легко увлекающийся, он нетребователен к быту и ко всему, что для нас, простых людей, кажется значительным и важным. Он живет в селе Троицкое в крошечном домике (мы называем такие домики землянками) и, как его любимый поэт, с удовольствием повсюду на стенах, окнах, столах и полках, как стрекоз, развешивает листы со своими зарисовками. Что он ценит больше всего, так это дворик, где он работает с глиной, гипсом, металлом. Здесь, у самого порога, растет степная трава, он не знает ее названия и низко наклоняется, чтобы вдохнуть ее аромат. Здесь стоит печь, в которой можно испечь хлеб, положив его между двух старых жаровень, после того, как пламя спадет и останутся лишь багровеющие угли, время от времени вспыхивающие. Здесь, в его дворике, можно разложить костер.
Профессор Токийского университета сэнсэй Икуо Камэяма был в восторге. Они со Степаном разожгли в ночи костер и всю летнюю ночь просидели, глядя, как играют живые языки пламени. А еще можно запрокинуть голову, и тогда звезды, такие огромные, трепещут у самых глаз. О чем они молчали? Конечно, о Велимире, ведь именно он привел сюда профессора. Сэнсэй приехал в степь, чтобы подышать горечью полыни, чтобы увидеть те края, где родился Велимир, и лучше понять его поэзию, о которой он рассказывает своим студентам. Камэяма приехал в калмыцкую степь, чтобы увидеть памятник любимому поэту, созданный Степаном Ботиевым.
Он привез в подарок Степану японскую тушницу и нежнейшие колонковые кисточки. Такие, какими когда-то писали свои работы великие художники Японии. Профессор сидел и смотрел, как под рукой Степана оживает белое пространство листа. Вот Велимир слушает Космос… Вот он идет против ветра к солнцу, а вот тончайший абрис лица сестры Веры, и Велимир – великодушный, любящий… А здесь изысканная кисть Будды, пришедшей из Индии в калмыцкие степи, она замерла в жесте благословения Велимиру…
Профессор Икуо Камэяма пригласил Степана в Японию, купил его работы и, счастливый тем, что исполнил свою мечту, напоследок сорвал кустик полыни в калмыцкой степи. Теперь она в его токийской квартире говорит о вольном ветре странствий и поэте, для которого ничего не значил домашний уют, который своим домом называл весь мир. Полынь напоминает профессору о далеком друге – калмыцком скульпторе Степане Ботиеве, что, как и он, занят нелегким трудом постижения поэзии Хлебникова. В крошечном садике профессора стоит скульптура Хлебникова (уменьшенная копия), и каждое утро, выглядывая в окно, он приветствует поэта…
Профессор Икуо Камэяма стал ректором университета иностранных языков в Токио. Он награжден орденом Дружбы, в Кремле награду ему вручил Президент России. Крупный специалист по Достоевскому, он добился издания полного собрания сочинений писателя в Японии. Он читает лекции и проводит семинары о русском символизме, Серебряном веке, русском авангарде и поэтике начала ХХ века. Профессор написал монографию «Воскрешенный Хлебников». Провел планетарную конференцию в городе Макухари близ Токио. Научную конференцию по изучению русской литературы и изобразительного искусства ХХ века.
Дважды по приглашению ученого совета университета летал на далекий остров в Японию Степан Ботиев. Скульптор был в восторге: он встретил там студентов и молодых ученых, изучающих наследие Хлебникова и его современников…
Их разделяют пространства – четверть земного шара, но они не забудут друг друга, потому что заняты одним: объясняют людям третьего тысячелетия творчество «короля времени». Так себя называл Велимир Хлебников. Дважды Ботиев летал в Японию на семинары о творчестве поэта и возвращался окрыленный: все подчиняется извечным законам гармонии…

Рыцарь ХХ века.
Степан Ботиев не только художник, он мастер эссе. Вы читали его миниатюры? Если нет, то обязательно прочтите. Он зримо, образно, по-акварельному прозрачно описывает мир Велимира. Как точно он отметил сходство Велимира с Дон Кихотом и буквально в 20 предложениях убедил нас в том, что Хлебников – рыцарь ХХ века.
«Рыцарь печали и упрека», – пишет он, и его слова как нельзя более верно схватывают образ Велимира, идущего сквозь мокрую вьюгу Северной Пальмиры. Пластически он своего Велимира соткал из влажного облака туманов – настолько рыхлой кажется структура металла. Скульптуру Степана Ботиева невозможно не запомнить, так индивидуален его почерк. Образ поэта пронзителен, он сумел вдохнуть в него вселенскую печаль непонятого, нелюбимого.
Вот что пишет Елизавета Иванникова в волгоградской газете творческой интеллигенции «Парнас» о нашем скульпторе: «Ежели вы не знаете, что такое Ясное солнце, то этот пробел мы восполним своеобразным образом – мы познакомим с тем человеком, который родился в селе с таким экзотическим названием, как нам думается, только затем, чтобы впоследствии сказать свое значительное слово в скульптуре, графике, литературе. И этим человеком является Степан Ботиев – замечательный сын калмыцкого народа, который первым в России поставил памятник «королю времени», «Председателю земного шара» Велимиру Хлебникову на родине поэта, в Малых Дербетах».
Велимир Хлебников с высокого холма смотрит на степь. Он, по его словам, испытавший «голод по пространству», теперь навсегда остановился в этом сквозном раздолье, где все ветры замедляют свой легкий бег у ног безудержного Велимира. Сколько наград Степан Ботиев получил за эту скульптуру на конкурсах, сколько слов восхищения выслушал от почитателей поэта о том, как верно передал он мятущийся дух Велимира, его скитальческую жизнь и талант!.. Об этом можно говорить и говорить!
Степан снова и снова цитирует мне Велимира: «Я люблю дышать музыкой его стиха». Если бы вы знали, как трепетно относится к нашему Степану Ботиеву творческая элита Волгограда и Астрахани, то вы, несомненно, начали бы гордиться тем, что он, как и мы, Великую степь называет любимой.

Гюльфери АККОЧКАРОВА, член Союза журналистов России

Видео