Убаши хан: судить нельзя простить

30-03-2021, 16:57 | История

В этом году исполняется 250 лет с момента одной из наиболее драматических и трагических дат в истории калмыцкого народа: ухода большей части Калмыцкого Ханства в пределы Джунгарии под предводительством Убаши-хана. Лет десять назад в Элисте установили памятник последнему правителю калмыцкого ханства, который вызвал многочисленные споры и кривотолки среди населения, некоторые были рады этому событию, а некоторые противились установлению данного памятника, мотивируя тем, что он разделил и погубил единый народ. Между тем имя Убаши-хана навсегда осталось в истории калмыцкого народа и ойратов Синьцзяня.


Зачинщики
или национальная идея?
Личность и поступок Убаши-хана до сих пор остаются загадкой для многих поколений ученых. Почему он так поступил, каковы причины откочевки наших предков, почему российские власти не восприняли всерьез опасения о скором уходе калмыков? Как заметил в свое время профессор Н. Н. Пальмов, национальная идея ухода калмыков в Джунгарию никогда не умирала в сознании калмыцких ханов и владельцев. Эта идея жила в умах и в то время, когда Джунгарское ханство являлось сильным и самостоятельным государством. А когда это великое ханство было уничтожено и перестало существовать в 1757-м году, и оставшееся население Джунгарии нашло приют на берегах Волги, она стала обретать реальные очертания. Среди первых лиц, которые готовили уход калмыков, называют Цебек-Доржи, Даши-Дондука и ламу Лоузанг-Джалчина. Именно эти трое были настоящими подстрекателями и виновниками того рокового шага. Цебек-Доржи вел пропаганду среди населения, произнося пламенные речи. По словам ученого Бергмана, он говорил: «Смотрите, ваши права ограничиваются во всех отношениях. Русские чиновники обращаются с вами ужасно, а правительство хочет сделать из вас землепашцев. Вот покрылись казачьими станицами берега Урала и Волги, вот и северные окраины степей заселены немцами, еще немного времени, и будут заняты Дон, Терек и Кума, а вас стеснят на безводных пространствах и погубят ваши стада, единственный источник вашего существования». Видимо, исторические события совпали именно в тот момент: Джунгарии нет, земли и пастбища «свободны», а раз так, то как в калмыцкой пословице «суусн һазр – зовлңта, сансн һазр - җирһлтә» (досл. в том месте, где живешь – всегда есть проблемы, а в том месте, о котором мечтаешь, – всегда счастье).
Секрет Полишинеля…
Многие думают, что подготовка к уходу была тщательно законспирирована. Однако это совсем не так. Как известно из исторических документов, не все калмыцкие нойоны и зайсанги были согласны на откочевку, более того, калмыцкие нойны Замьян, Яндык и другие еще с 1767 сообщали Астраханскому губернатору Никите Бекетову о готовящемся уходе калмыков. На основе доходивших до него разрозненных сведений, Бекетов написал доклад в Коллегию иностранных дел. Он предлагал вызвать в Петербург наместника ханства Убаши, владельцев Еремпеля, Бамбара, Шеаренга, Цебек-Доржи, Лоузанг-Джалчина и Даши-Дондука как главных злоумышленников и произвести дознание. Однако из Коллегии Указом ответили, что представления губернатора «основательными не признаваются по изъясненным многим уважениям», но вместе с тем предлагалось «никогда в наблюдении вашим за поступками калмыков всех вообще, и каждого знатного особливо ослабевать не должно». Более того, в Указе Коллегии, подписанном Паниным и Голицыным 3 августа 1770 года, был сделан упрек и выговор Никите Бекетову за то, что он слушает клевету таких людей, как Замьян, который заботится о своей выгоде, упрек также был сделан переводчику Воронину и полковнику Кишенскову за их подозрительность к верному калмыцкому народу. В общем, высший эшелон российской власти не осознал серьезности намерений калмыцкой знати, поэтому не успел в будущем предотвратить уход большей части калмыцкого народа. Что же было бы, если бы Екатерина прислушалась к подозрениям Бекетова? Была бы, наверное, совсем другая история.
Уходили со слезами на глазах
В конце 1770 года уже началось движение калмыков, особенно владельцев. Убаши под разными предлогами оттягивал отправку калмыцких войск на театр военных действий с Турцией. В этом случае размолвка с генералом Медемом была лишь поводом к обидам и разногласиям, а также к затягиванию срока отправки войск. В одном из документов описано о том, то 4 января 1771 года наместник Убаши в ухвостье Нарын-Песков (Рын-Песков), в урочище Белту, перед войском и владельцами объявил свое решение уйти из России. Докладывая об этом выступлении Убаши, Кишенсков писал, что при этом наместник «объявил не только с прискорбностью, но и с великими слезами». Известно, что 4-5 января 1771 года уже весь народ был в пути. Во главе десятитысячного войска впереди шли нойоны Бамбар, Шеаренг и Гунги, по бокам шли отряды по пять тысяч каждый, на правом фланге – под началом Акун-Абуши, левым флангом предводительствовал сын Бамбара — Церен-Делик, позади, под началом Убаши, шли остальные калмыки с их женами, детьми, скотом и имуществом. Народ продвигался широкой полосой, уходя навсегда и «сжигая за собой все мосты». Бамбар и Шеаренг разбили крепости и форпосты, находящиеся на берегах Яика и в Индерских горах. В погоню за калмыками были посланы генерал-майор Давыдов и полковник Бейерен, от Яика выступил походный атаман Митрясов. Им удалось от Яика вернуть владельцов Асарху и Маши с улусами Ики-Цохуры и Харахусы, Эркетеневский улус и 300 кибиток татар. Все остальные попытки и меры по возврату калмыков не увенчались успехом.
Трагический исход
Распространено мнение, что калмыки подвергались нападениям со стороны казахов и киргизов, которые захватывали и уничтожали уходивших. Это имело место быть, так как казахским Нурали-хану и Аблай-хану из Петербурга приказывали нападать и разорять калмыков. Нурали-хан и без указов желал бы разбить «извечных врагов» калмыков и захватить их всех. Но силы калмыков были настолько превосходящими, что при всем желании и старании он не мог подступиться к калмыкам. Нападения были, но в результате он больше терял, чем приобретал. Чтобы избежать постоянных стычек с казахскими отрядами, Убаши-хан повел народ по северной, пустынной, стороне озера Балхаш. Это было, на наш взгляд, самым трагическим решением хана. Они подошли к озеру в июльскую жару, страдая от жажды, утомленные дальним путешествием. Все, люди и скот, кинулись в воды соленого озера. Здесь, на берегу Балхаша, калмыки потерпели самое большое поражение, понеся самый большой урон в людях и скоте. Оставшаяся половина была уже ослаблена не только физически, но и морально. Этим и воспользовались буруты-киргизы. Они стали нападать небольшими партиями на калмыков на всем оставшемся пути, отбивать людей и скот. Эти случаи и послужили поводом говорить о том, что киргизы нападали и громили калмыков.
«Герой» или «раб»
на исторической родине?
Убаши-хан, потеряв в семимесячном переходе больше половины подданных, пересек китайскую границу в середине августа 1771 года. Цинские власти поселили вновь прибывших подданных в верховьях реки Или, снабдив их на первое время самым необходимым: юртами, рисом, чаем. Наместнику Убаше было пожаловано: тысяча лошадей, тысяча штук чаю, тысяча штук шелковых материй, а остальным нойонам всего этого – по сотне штук. Убаши и знатные калмыцкие нойоны были приглашены императором и приняты в роскошном дворце Би-шу-шань-чжуань, выстроенном на окраине города Чан-дэ. Калмыцким князьям был устроен пышный прием. Убаши и другие нойоны были пожалованы маньчжурскими феодальными титулами. За Убаши был сохранен его ханский титул с пожалованием почетного звания «Зоригту» («Храбрый»). Цебек-Доржи получил титул цинь-вана и почетное звание «Буянту» («Добродетельный»), Бамбар — титул цзюнь-вана и почетное звание «Биширэлту» («Благословенный»), Шеаренг также удостоился титула цзюнь-вана с пожалованием ему почетного звания «Билигту» («Талантливый»).
В свою очередь, Убаши преподнес императору две сабли: одну, оправленную семью драгоценными камнями, и другую — покрытую золотом. Он сказал, что эти сабли были вывезены из страны Хонгор его прадедом, ханом Аюкой, который завещал своим сыновьям и внукам хранить их у себя из поколения в поколение, но Убаши преподносит эти сабли в знак того, что «теперь он на веки вечные стал рабом Поднебесной империи и теперь ему не надо будет изнурять себя войнами». В исторических памятниках, которые были обнаружены в Синьцзяне, таких, как «Торгудын гарулга» (родословная торгутов), Убаши-хана называют «боол», что в переводе означает «раб». Выходит, что Убаши-хан вырвался из когтей орла, но угодил в лапы дракона. В таком положении «раба» он не смог долго прожить и умер в 1774-м году, спустя три года после обретения «новой родины» в возрасте 29 лет.
Современное отношение
В современном Китае отношение официальных властей к Убаши и его решению больше рассматриваются с политической точки зрения, нежели с исторической. Еще бы, отдал предпочтение Китаю. В честь Убаши-хана воздвигнуты памятники, барельефы, снимаются фильмы, он считается поистине героем. Между тем обычные люди не столь однозначны в суждениях о роли Убаши-хана. Отношение к нему также двоякое: из-за него разделился народ, население ойратов Синьцзяна (потомков откочевавших) не превышает 170000 и расселены они друг от друга на многие сотни километров. Но на это можно посмотреть и с другой стороны. Мы, калмыки, живем в России, наши сородичи в Монголии и Китае. Есть хорошая ойратская песня «Бәәнә гидг сәәхн» (Хорошо, что есть…). Хорошо, что есть мы в России, куда могут приехать наши сородичи, и хорошо, что есть наш родственный народ в Китае, куда можем поехать мы.
Намру МАНДЖИЕВ

Видео