Дорджи Хулаев - участник парада 1941 года в Москве В 1943 году охранял "Большую тройку" в Тегеране

01-04-2015, 17:44 | История, Современник

Из 13 детей он выжил один - Дорджи. Вот почему старики из рода Хулаевых буквально тряслись над единственным продолжателем рода, лелеяли его и берегли, как зеницу ока. И он радовал родителей. Рос послушным, трудолюбивым, быстрым на подъем, все у него горело в руках. И в школе он учился лучше всех, при этом отличался в общественной работе.
Дорджи Хулаев после окончания школы, пройдя жесточайший отбор, поступил в Горьковское военно-политическое училище. График учебы был плотным. Она многое дала юноше из калмыцких степей. Поскольку готовили политруков для войск, курсанты штудировали партийно-политическую работу, научный коммунизм, историю КПСС, марксистско-ленинскую философию, политическую экономию. Это давало базу для понимания той идеологии, которой жила страна. А еще они осваивали военные предметы, литературу, иностранные языки, элементы высшей математики, учились чертить и читать чертежи. На занятиях по физподготовке курсанты проводили соревнования по футболу, офицерскому многоборью, боксу, рукопашному бою, тяжелой атлетике и другим видам.
В конце апреля 1941 года 20-летний офицер Дорджи Хулаев в новенькой форме, со скрипящими ремнями портупеи и полевой сумкой через плечо прибыл в распоряжение Киевского особого военного округа. 1 мая 1941 года его направили в танковую часть г. Перемышль, что под Львовом. Через несколько дней, 5 мая, он приступил к службе.
По воспоминаниям Дорджи Лиджиевича, 22 июня он проснулся очень рано. Услышал гул самолетов. Выглянул в окно и увидел низко летящие самолеты со свастикой на крыльях. Разбудил соседа по комнате Николая Румянцева. И в это время земля стала содрогаться от разрывов бомб. Началась война.
- Семь дней мы удерживали в своих руках Перемышль, дважды город переходил из рук в руки. Когда заканчивалось горючее, зарывали танки в землю, превращая их в неприступные доты, - вспоминал фронтовик. - Тогда геройски погибли начальник штаба майор Фарбер, комроты, старший лейтенант Николаев. Я был заместителем политрука и одновременно башенным стрелком. Дрались за каждую пядь советской земли. Много людей полегло тогда с обеих сторон. Но силы были неравны, и мы стали отходить ко Львову, теряя боевых друзей.
Когда отступающие советские части подошли к старой польской границе, к Новгород-Волынску, в одном из боев вражеский снаряд угодил в танк Хулаева. Он вспыхнул пламенем. Члены танкового экипажа во главе с Хулаевым едва успели выбраться наружу через донный люк. Иначе бы заживо сгорели в машине.
Выскочив из горящей машины, танкисты по-пластунски отползли в высокую рожь. Кругом свистели пули, рвались снаряды.
Из воспоминаний Д. Хулаева:
- Приподнимаюсь, смотрю - прямо на нас идет цепь немецких автоматчиков. Один из них прет прямо на меня. Мой механик-водитель Приходько из пулемета, снятого с танка, скосил нескольких фрицев, из пистолета нескольких положил и я. Немцы открыли ответный огонь. Меня ранило в левую руку, в правый висок, да еще в верхнюю челюсть угодил осколок.
Красноармейцам с раненым командиром с большим трудом удалось перебраться на противоположный берег небольшой речушки, где были наши.
Это было 11 июля 1941 года. Ветеран помнил эту дату до конца жизни. Ибо в этот день впервые лицом к лицу столкнулся с фашистами. Излечение Дорджи Хулаев проходил в г. Купянске Харьковской области.
После госпиталя в сентябре 1941 года он был направлен в политотдел Горьковского военно-политического училища, а оттуда его направили в распоряжение Военно-политической академии им. Ленина на сборы. Время было тревожное, враг стоял недалеко от Москвы. На сборах и был сформирован знаменитый 780-й Особый коммунистический батальон, в состав которого вошел и наш земляк. Батальон полностью состоял из коммунистов и кандидатов в члены ВКП(б). Всего около 700 человек. Все добровольцы. 7 ноября 1941 года они приняли участие в знаменитом параде на Красной площади. Десятки тысяч москвичей вышло приветствовать своих защитников. Добровольцы прошли строевым шагом мимо Мавзолея Ленина, на трибуне которого стояли руководители партии и государства во главе с И. Сталиным. И сразу после парада красноармейцы шли на фронт. Советские войска сумели остановить наступление врага на столицу. А 16 ноября перешли в стремительное контрнаступление. Батальон Хулаева входил в состав 16-й Армии К. Рокоссовского. В воспоминаниях легендарного военачальника говорится о том, что в боях под Москвой особо отличился 780-й Особый коммунистический батальон, который буквально на плечах противника ворвался в Солнечногорск, обеспечив тем самым наступление по всему фронту.
Военная судьба бросала политрука Хулаева с одного участка фронта на другой. Он принимал участие в боях за освобождение Волхова, Старой Руссы и во многих других сражениях. В уличном бою в Тихвине Дорджи, взяв на себя командование вместо убитого командира роты, повел за собой бойцов на штурм элеватора, но его ранило разрывными пулями в левую руку, левую ногу и в живот.
Из госпиталя выписался в апреле 1942 года. Врачебная комиссия хотела его комиссовать, но Хулаев уговорил председателя комиссии оставить его в армии, хотя бы в тылу. В душе надеялся, что молодой организм справится с недугами, и он вернется на фронт. Так он оказался в распоряжении Главного политического Управления Рабоче-Крестьянской Красной Армии. Там он отвечал за доставку агитационных листовок в авиачасти. Затем с советских самолетов их разбрасывали над линией фронта. Листовки сообщали немецким солдатам о том, что перелом в войне наступил, крах гитлеровской Германии неминуем, а потому предлагалось им прекратить сопротивление и сдаться в плен.
Вскоре Дорджи Лиджиевича назначили политруком в 51-й полк 3-й стрелковой дивизии, дислоцировавшейся в Кабардино-Балкарии. После служил в Азербайджане, где являлся одним из 750 политработников особого батальона под командованием комиссара Лобохо. Затем батальон был передислоцирован в Туркмению, где проходил спецподготовку по охране большой тройки в Иране - Сталина, Черчилля и Рузвельта. В Тегеране во время встречи глав СССР, США и Великобритании батальон Хулаева представлял внешнее кольцо большой тройки. По окончании Тегеранской встречи Хулаева назначили комсоргом 2-го стрелкового батальона 87-го полка 3-й стрелковой дивизии, дислоцировавшегося в г. Петропавловске.
Ранения о себе все же давали знать. В декабре 1943 года старший лейтенант Хулаев получил отпуск на родину, чтобы долечиться дома. И здесь участника знаменитого парада в г.Москве 1941 года, защитника г.Москвы, кавалера двух орденов Отечественной войны, боевых медалей, в том числе "За отвагу" постигла участь спецпереселенца. Вместе с народом в скотских вагонах он был депортирован в Сибирь.
Летом 1945 года Дорджи Хулаев как профсоюзный активист поехал в г.Тобольск на профконференцию. Там встретился со своей будущей женой Юлией Цеденовной Манджиевой. Молодые поженились. Четверо детей родились в Сибири, двое - уже в Калмыкии. На родине Дорджи Лиджиевич долгое время работал председателем плановой комиссии Целинного района, начальником планового отдела управления сельского хозяйства, председателем правления ВОИ по району.
Дорджи Лиджиевич до конца своих дней вел активный образ жизни, часто бывал в школах, где рассказывал учащимся о своем военном прошлом, призывал детей быть патриотами, расти честными и отзывчивыми людьми.
Этому на собственном примере учил своих детей. Он был строгим родителем. Не терпел беспорядка. Был исключительно аккуратным человеком. Следил за внешним видом. Все на нем было выглажено, обувь начищена до блеска. Сохранилась сибирская фотография, где он, спецпереселенец, в шляпе, добротном костюме, плащ перекинут на руку. Ни дать ни взять - настоящий денди 50-х годов!
Больше всего ценил в людях честность, потому как сам был кристально честным человеком. Ему, ветерану войны, в юбилейные годы дважды предлагали квартиру в г.Элисте, но он принципиально отказывался от предложений. "У меня есть дом в селе, зачем мне квартира. Отдайте ее лучше нуждающимся", - отвечал он.
Дорджи Лиджиевич до конца дней считал себя коммунистом. Разочаровывался в людях, перебегающих из одной партии в другую. После депортации изменил отношение к Сталину. "Я в атаку ходил с его именем, а он отправил мой народ, в основном, ни в чем не повинных детей, стариков и женщин в ссылку на вымирание", - вздыхал ветеран.

Василий ШАКУЕВ

Видео