«Петербург! У меня ещё есть адреса…»

12-10-2021, 14:48 | Общество

Для заглавия взята строка из стихотворения Осипа Мандельштама «Ленинград», в которой поэт обращается к городу в исконном его названии: «Петербург!», к городу, который хранит память о людях ушедшей эпохи, бесследно исчезнувших с наступлением нового времени. Первоначально предполагалось в этом историческом экскурсе упомянуть калмыков, живших в этом городе в начале XX столетия. Но по мере расширения замысла раздвигались временные границы, что позволило пунктирно обозначить путь, пройденный калмыками от воинского бремени к «просвещенья духу» – в контексте истории имперской столицы.

XVIII век
Адмиралтейская сторона, часть города между Невой и Фонтанкой, один из самых живописных районов Петербурга. Своё название он получил по главной постройке в левобережье Невы – Адмиралтейству. Это вторая по важности и времени строительства крепость в невской дельте (после Петропавловской), значительный памятник архитектуры русского классицизма.
К 1722-му году Россия имела один из сильнейших флотов в Европе. Почти все корабли строились на эллингах петербургского Адмиралтейского двора. В 1732–1738 годы архитектор И.К. Коробов построил каменное здание Адмиралтейства. В центре, над воротами, была возведена стройная центральная башня с позолоченным шпилем. На 72-метровую высоту был вознесен кораблик-флюгер, являющийся одним из символов Санкт-Петербурга. В этой башне размещалась Адмиралтейств-коллегия (1718-1802), ведавшая верфями, полотняными и канатными заводами, строительством гаваней и портов, подготовкой, вооружением и снабжением военно-морского флота. 20 мая 1744 года контр-адмирал Калмыков Д.С. назначается членом этого высшего органа управления морским ведомством. Однако не в его характере было заседать в коллегии, заниматься бюрократической работой в то время, как реальное положение дел требовало энергичных действий. После Петра I дела во флоте стали приходить в расстройство. Его «золотой век» наступит много позже, в правление Екатерины II. Историк Вяткин Л.М. указывает на не менее важное обстоятельство: не будучи царедворцем, Калмыков не сумел прижиться в Петербурге. Он обратился к императрице Елизавете Петровне с просьбой о возвращении в Кронштадт. 14 марта 1745 года состоялось его назначение главным командиром Кронштадтского порта. Калмыков продолжил строительство и укрепление военно-морской крепости, начатое ещё Петром I, строго следил за подготовкой гардемаринов. Прямой и неспесивый, он пользовался непререкаемым авторитетом среди кронштадтцев. О таких, как он, В.О. Ключевский писал: «Посредством раннего и прямого общения Петр приобрел большое уменье распознавать людей даже по одной наружности, редко ошибался в выборе, верно угадывал, кто на что годен. Петр набирал нужных ему людей всюду, не разбирая звания и происхождения, и они сошлись к нему с разных сторон и из всевозможных состояний…». Так было и с 15-летним калмыцким отроком, стойко выдержавшим испытание, устроенное ему царем при наборе в Навигацкую школу в далеком 1702-м году. Через двадцать один год он удостоился чести быть флаг-капитаном во время плавания большой эскадры под командованием генерал-адмирала Апраксина Ф.М. В авангарде шел фрегат «Святая Екатерина» под командой Калмыкова Дениса. В корабельном списке значились капитан Калмыков и адмирал Петр Михайлов, под именем которого был занесен Петр I. Вот как описывает это событие историк В.Н. Берх: «В 1723 году, когда весь российский флот и все флагманы были с государем в море, то Д.С. Калмыков командовал кораблем «Екатериною», на коем монарх поднял в первый раз Адмиральский белой флаг». Это плавание было своего рода демонстрацией силы и мощи российского флота – любимого детища Петра.

***
В начале 1740 года на Неве, между Адмиралтейством и Зимним дворцом, примерно на месте современного Дворцового моста был сооружен Ледяной дом для «новобрачных», придворных шутов Квасника и Бужениновой. После «курьезной свадьбы», устроенной 6 февраля, Ледяной дом простоял ещё почти два месяца и в конце марта стал таять и разваливаться. Однако он сохранился на страницах литературных произведений (в частности, в романе И.И. Лажечникова «Ледяной дом»), на гравюрах и живописных полотнах, став памятником, с одной стороны, высокому профессионализму зодчих и мастеров (архитектор П.М. Еропкин, академик Г.Ф. Крафт), а с другой – самодурству и расточительству власти и людским трагедиям.
По мнению историка Курукина И.В., представившего свежий, строго научный взгляд на эпоху дворцовых переворотов, модель развития России, которая сложилась при Петре I, продолжалась и в правление Анны Иоанновны (1730-1740). «Прорубленное» им «окно в Европу» превратилось в «террасу» с видом на Балтийское море, благодаря присоединению отобранной у Швеции Финляндии и включению в состав Российской империи польских земель в результате трех разделов Польши. В такую же «террасу», только с видом на Черное море, Россия превратила «Азовскую форточку» Петра I. До 80-х годов XIX века она продвигалась на юг, прокладывая путь к теплым морям. В ходе этой экспансии существенную роль сыграла русско-турецкая война 1736-1739 годов. Её специфика состояла в том, что воевать в основном пришлось не с людьми, а с природой. Не проиграв ни одного сражения, взяв три мощных крепости, русские войска понесли огромные потери в битве со степью: солдаты гибли от жары, голода и эпидемий, так как не были приспособлены вести военные действия в «диком поле». В этих условиях более эффективными и востребованными были калмыки. Любопытно в этой связи признание кабардинцев, которые оправдывали перед турками и крымцами своё непостоянство, ссылаясь на непреодолимые обстоятельства: «Ныне русские сильны калмыками, для того мы к ним и перешли… А ежели вы будете сильны против них, то и мы будем ваши». В 1736 году объединенные кабардинцы и калмыки «за две недели разорили низовье Кубани и выжгли три городка-станицы некрасовских казаков». Н.Н. Пальмов приводит описание одного из тактических приемов калмыков: «Татары в числе 5 тысяч кибиток засели в «крепких» местах между реками Кубанью и Арпой, окружив себя арбами в три ряда. Они считали себя в полной безопасности, так как одолеть их конным войском, какое представляли калмыки, было невозможно. Но калмыки неожиданно пошли на татар пешим строем. Наступление велось с такой силой, что татары не устояли: часть их была перебита, часть взята в плен…».
Успешными были действия под предводительством Дондук-Омбо и в других операциях на Северном Кавказе и в Крыму. Для отвлечения внимания осман главнокомандующий Миних Б.К. поручил калмыцкому хану Дондук-Омбо при содействии донских казаков произвести набег на Кубань. В 1737-м году донцы и калмыки «разорили всё правобережье Кубани. При этом приступом был взят главный город Кубани Копыл… Город был резиденцией сераскира-главнокомандующего над кубанскими народами, который всегда назначался из рода крымских Гиреев».
С весны 1738 года русские перестали посылать войска на помощь Кабарде, где вспыхнула эпидемия чумы. Положение спасли калмыки Дондук-Омбо, пришедшие кабардинцам на помощь и разгромившие наступавших ногайцев мурзы Мусы.
Весной 1739 года кабардинцы вместе с калмыками совершили поход на Кубань, за реку Лабу, где разорили земли западных адыгов. Летом крымские татары с темиргоевцами совершили ответный набег, сопровождавшийся взятием пленных и угоном скота. Пришедшие по распоряжению русского правительства на помощь кабардинцам калмыки вместе с ними догнали нападавших у Лабы и разгромили их. Война 1736-1739 годов показала уязвимость османско-крымских позиций на Северном Кавказе, при том, что завершивший её мирный договор с Турцией, подписанный 18 сентября 1739 года в Белграде, лишал Россию многих территориальных завоеваний и выхода к Черному морю.
Однако актуальной темой в официальных документах, имеющих отношение к заключению этого мира, было то, что крымский хан «заперт» в Крыму и потому более не сможет брать в плен и продавать в рабство подданных Анны Иоанновны. Это дает возможность предположить, что одной из целей шутовской свадьбы, включенной в состав торжеств по случаю заключения Белградского трактата, была насмешка над крымским ханом. Такая интерпретация встречается и в наши дни. По мнению петербургского писателя-краеведа К. Жукова, всё, что происходило вокруг Ледяного дома, было наполнено чрезвычайно многообразными смыслами, являлось чем-то вроде художественной акции, этакого перформанса XVIII века. То, что «ханский сын» Квасник вместе со своей «ханкой» Бужениновой (так они названы в комичном «приветствии» поэта В.К. Тредиаковского) во время свадебного шествия были заперты в клетку, закрепленную на спине настоящего индийского слона, должно было демонстрировать, что итогом заключения мира стало кардинальное изменение отношений России с крымским ханом: если ранее он превращал россиян в невольников, теперь он сам заперт в Крыму.
Общеизвестная история свадьбы шутов заканчивается водворением «новобрачных» в их призрачное жилище. Но она имела удивительное продолжение. Ставшие забавной игрушкой в руках сильных мира сего, несчастные были обречены на смерть в своем ледяном саркофаге, если бы не ум и находчивость Авдотьи. За колечко с камешком, по другой версии – жемчужное ожерелье, свадебный подарок царицы, она выпросила у стражника овчинный тулуп. Всю ночь она кутала и отогревала князя своим дыханием. Наутро их, ко всеобщему удивлению, нашли живыми. Князь прожил до 87 лет, а Авдотья умерла через два года от последствий переохлаждения, успев всё-таки испытать короткое семейное счастье.
В октябре 1740 года императрица скончалась, назначив преемником Иоанна Антоновича, сына своей племянницы Анны Леопольдовны, ставшей регентом при малолетнем правителе. В результате очередного дворцового переворота она была свергнута вместе с сыном, однако за время своего нахождения у власти успела сделать большое дело: упразднила штат придворных шутов.
Квасник и Буженинова обрели наряду со свободой и личности. Михаил Алексеевич Голицын принадлежал к первой, из четырех отдельных, ветви Голицыных (Васильевичей). Род Голицыных происходил от Наримонта (ум. 1348), второго сына великого князя литовского Гедимина (изображен на памятнике «Тысячелетие России» в Великом Новгороде). Он приходился внуком фавориту царевны Софьи, Василию Голицыну, образованнейшему человеку своего времени. В ссылке получил хорошее домашнее образование под руководством деда. После освобождения был послан Петром I за границу на обучение, слушал лекции в Сорбонне. Потом находился на военной службе, вышел в отставку в чине майора. Будучи за границей, женился и принял католичество, чем навлек гнев Анны Иоанновны. В 1732-1740 годы – придворный шут, носивший с 1737 года прозвище «Квасник» (в его обязанности входило обносить императрицу и её гостей русским квасом).
Августа ДЖАЛАЕВА,
Галина ЦАПНИК
(Продолжение следует)