Неповторимое постоянство Валентина Фурманова

25-10-2016, 13:31 | Память

Сегодня ему исполнилось бы 80 лет... Прежде чем написать свой небольшой рассказ об этом человеке, я невольно задумался, а потом ударился в воспоминания. Многое нас в жизни связывало. И вот постепенно всплывают в памяти жизненные эпизоды, как будто старая кинолента разматывается, и вновь я вижу людей, которых уже нет, но они занимали в моей жизни особое место. Собственно ведь из этих картинок, эпизодов, встреч с людьми и состоит наша жизнь.
Я сейчас сижу на третьем этаже Дома печати и вспоминаю, как впервые переступил порог этого здания. Это было летом 1983 года, и меня, студента журфака ЛГУ, направили в газету "Советская Калмыкия" на практику. Выполнив все формальности, робко переступил порог большого кабинета, где сидели журналисты, и спросил, как мне увидеть Фурманова Валентина
Алексеевича? И навстречу мне поднялся невысокого роста мужчина средних лет с большими добрыми глазами и, мягко пожав руку, сказал: "Фурманов, зав. сельхозотделом, присаживайся".
Минут пять я наблюдал за своими старшими коллегами, опытными журналистами, и слушал их обычный разговор о редакционных делах. Тогда мне всё это казалось необыкновенным. А Фурманов оказался веселым человеком. Он что-то быстро рассказывал, и голос у него был неожиданно звонким, почти юношеским.
Я же листал подшивки газет, вслушивался в разговоры своих новых товарищей и всё ждал, когда же на меня обратят внимание.
Рабочий день заканчивался, была пятница. И тут один из журналистов вытащил из ящика стола бутылку светлого вина: "В наш коллектив пришел молодой, стало быть, надо обмыть, чтобы дорога дальше была светлой".
Потом я как "молодой" сбегал и принес бутылку вина. И через некоторое время эти незнакомые люди мне показались близкими и хорошими товарищами. Фурманов подвинул ко мне стул и внимательно посмотрел на меня: "Ну- ка, расскажи немного о себе". Узнав, какого я года рождения, он вздохнул: "А я только окончил МГУ и через год приехал в Калмыкию...".
Валентин Алексеевич Фурманов - один из ярких журналистов Калмыкии, он из плеяды тех газетчиков, которые приехали поднимать республику, её СМИ. Можно сказать, что эти люди стояли у истоков послевоенной калмыцкой печати, если быть точным - советской, партийной.
Я не буду рассказывать, каким он был редактором, стилистом, об этом в своих воспоминаниях, эссе расскажут другие коллеги. Скажу, что он был классным журналистом, мастером и у него можно было многому научиться.
Но мне сегодня просто захотелось вспомнить о нём. Мне приходилось работать под его началом в сельхозотделе "Советской Калмыкии" собкором по Каспийскому и Черноземельскому районам. И я всегда ощущал его помощь и поддержку.
В 1991 году после путча в Москве закрыли многие партийные издания по стране, такая же угроза нависла над газетой "Советская Калмыкия". Коллектив не растерялся и готов был продолжать выпуск, даже если останется без учредителя. (Газету сохранила незабвенная Лариса Юдина, отдавшая жизнь за главное дело своей жизни). К тому времени и учредитель - всесильный обком партии - рассыпался, как карточный домик. Заканчивалась эпоха одной партии, и впереди было что-то пьяняще-веселое и звонкое, как и само слово "демократия".
На сессии Верховного Совета Калмыкии я был избран главным редактором газеты "Известия Калмыкии", учредителем которой выступили Верховный Совет и Совет Министров Республики Калмыкия.
Мне надо было набирать коллектив, и я пришел к своим коллегам в "Советскую Калмыкию": "Кто хочет, можете перейти в новое издание, демократическое". Почти со всеми коллегами я поговорил по душам: "Так же будем вместе работать, как раньше. Вы же сами видите, поворота назад не будет".
Валентин Алексеевич посмотрел в окно, снял очки и с грустью взглянул на меня своими крупными и влажными глазами: "Я согласен, ведь я другого ничего делать не умею. А новая власть? Там ведь тоже люди. Старую власть я всей душой не принимал, ты это знаешь...".
Он не был замшелым партократом и как образованный и эрудированный человек понимал, куда ведет старая советская система. В его памяти было много курьезных случаев с партийными чиновниками того времени. Рассказывая, он звонко хохотал, совершенно беззлобно. Юмор он ценил и уважал.
Валентин Алексеевич стал моим заместителем, и он им остался после моего ухода. За все время работы он был моей опорой, и я легко доверял ему, зная, что опытный газетный волк никогда не подведет. В своей работе я нередко обращался к нему за советом и помощью, и он никогда не отказывал. Честный, порядочный человек, и он им остался до конца жизни.
В последующие годы я редко виделся с ним, в здание Дома печати не заходил много лет. Мне пришлось быть оппозиционным журналистом и в то время (многие, конечно, помнят, каким оно было) не хотел подводить своих коллег ненужными посещениями.
Иногда видел Валентина Алексеевича, медленно идущего по улице, с неизменным портфелем в руке. Увидев меня, он искренне радовался и подробно расспрашивал о моих детях, так как их знал.
Ведь все дети города Элисты прошли через молочную кухню (как жаль, что такого комбината питания теперь в столице нет!), которой заведовала супруга Валентина Алексеевича - Фурманова Людмила Петровна, добрейшей души человек. Валентин Алексеевич, смеясь, шутил: "Моя жена вскормила своей грудью всех детей нашего города". Шутка шуткой, но знаменитая молочная кухня исправно кормила высококалорийным молочным питанием малышей Элисты.
Однажды я привел свою дочь в редакцию: не с кем было оставить. Валентин Алексеевич заговорщически поманил ее пальцем: "Лена, я что-то дам тебе".
Порывшись в портфеле, вытащил конфетку, но прежде чем вручить, спросил: "А ты знаешь, сколько тебе лет?" Дочь задумалась на секунду и потом ответила: "Ну, около пяти". "Около пяти ...- удивленно протянул Фурманов. - На тебе шоколадку, за оригинальность".
Последний раз мы виделись, когда он был на пенсии, но продолжал сотрудничать с "Известиями Калмыкии". Валентин Алексеевич мне предложил: "Пойдем, выпьем пивка и поговорим".
Мы долго сидели и беседовали о многом. Вспомнить было о чем, да и изменения произошли в нашей жизни: я к тому времени перебрался в Санкт-Петербург. Его умные глаза понимающе смотрели на меня: "Как там тебе живется в холодном
Питере?"
Потом он сказал: "Я почти всю сознательную жизнь прожил в этом городе, никогда не думал, что мне так будет комфортно. Я нигде больше не смогу жить".
И он пошел своей неспешной походкой, седой, в светлой рубахе навыпуск, думая о чем-то своем, неся в руке все тот же портфель.
Я смотрел и вспоминал его, совсем не старого, когда он звонко звал нашу секретаршу Марию Петровну: "Маша, Маша!", - чтоб рассказать услышанный где-то анекдот. Мария Петровна, насмеявшись, вышла из кабинета, а Валентин Алексеевич как-то грустно, задумчиво произнес: А ведь ей было 18 лет, когда она пришла в Дом печати ...".
Сколько журналистов отдали свои лучшие годы жизни, трудясь в этом шестиэтажном здании! Много. Мне кажется, немало наших коллег с ностальгией вспоминают время работы в газетах. Ночные бдения дежурными, "свежеголовыми" и то чувство тихой радости, когда сдал газету и идешь из типографии по городу, который только начал просыпаться ...
Валентин Алексеевич Фурманов - один из старожилов Дома печати - его единственным местом работы было это здание, где размещались газеты республики. Неповторимое постоянство.

Менке КОНЕЕВ

Видео