У каждого своя Сибирь: из воспоминаний Владимира Санчирова

10-06-2020, 17:25 | Память

15 июня 2020 года исполняется год со времени ухода из жизни выдающегося калмыцкого историка-ойратоведа, кандидата исторических наук, Заслуженного деятеля науки Республики Калмыкия Владимира Петровича Санчирова. Предлагаемая публикация основана на моем интервью с ученым, состоявшемся в 2004 г. в рамках исследовательского проекта «У каждого своя Сибирь».
Я была знакома с Владимиром Петровичем с детства, но возможность общаться с ним как с коллегой у меня появилась только после окончания Калмыцкого госуниверситета, когда мы стали работать в одном институте. Это был спонтанный устный рассказ о своей семье и сибирском детстве крупного калмыцкого историка. Присущий В.П. Санчирову ясный стиль мышления отразился в его повествовательной манере, такой же ясной и внятной: на первый взгляд, даже совсем простой. Однако за лаконичностью формулировок ученого кроется умение точно и корректно формулировать мысль, а также и скромность рассказчика, понимающего ценность своих компетенций.
Владимир Петрович родился в Ханты-Мансийске в 1947 году. Он относится к поколению калмыцких детей, для которых первые образы мира были сформированы за Уралом, а тайга так и осталась образом малой родины, а Сибирь, – может быть, первой малой родиной (или второй?). Он рос, когда в библиотеках не было калмыцких сказок и надо было спорить с мальчишками, что есть такой народ – калмыки. В своем интервью он рассказывает, как по крохам, вопреки обстоятельствам, медленно формировалась его этническая идентификация, проявлять которую публично в том сталинском обществе было запрещено. Калмыцкую музыку он услышал впервые в 3-м классе, когда ее передавали по Всесоюзному радио. И только бабушкин калмыцкий язык, общение с земляками и уйгурские сказки с упоминанием калмыков укрепляли его этническую идентичность. Парадоксально, но, когда изъяли калмыцкие книги из библиотек, мальчик нашел в отрицательном фольклорном герое уйгуров, калмыке, опору и подтверждение, что калмыки были не настолько воображаемой общностью, что следы их остаются хотя бы в уйгурских сказках, и негативный персонаж сыграл для В. П. Санчирова позитивную роль.
Невидимые практики исключения калмыков хорошо видны в сюжете, связанном с оформлением документов как знаков гражданства. Сыну спецпереселенки не полагался даже такой простой документ, как свидетельство о рождении, – только справка о рождении. Поэтому получение полноценного свидетельства, о чем рассказчик упоминает дважды, в 1955 г., когда страна жила без Сталина уже два года, становится событием для семьи, по значению равным получению паспорта матерью и отмене ежемесячной регистрации в комендатуре. Это были первые шаги к реабилитации народа.
Владимир Петрович хорошо помнил годы, завершавшие сталинское правление, и то, что такого вопроса «ехать или не ехать на родину» для матери не было. Он сохранил хорошую память о сибирских годах, когда его семья со временем стала жить в лучших условиях, чем по возвращении в Элисту: в Сибири среди калмыков не чувствовалось того социального и имущественного неравенства, которое появилось на обретенной степной родине.
Несколькими словами В. П. Санчиров обрисовал укрепление этнической идентичности у взрослых представителей калмыцкого сообщества из-за жестких рамок этнической группы, границами которой были внешность, калмыцкий язык и незнание русского языка стариками, религия и самый важный на тот момент фактор – обвинение в предательстве, репрессированный статус и выселение «навеки»: «общая беда сплачивала людей», «общались друг с другом больше».
Как видно из рассказа Владимира Петровича, «дети Сибири» не хотели ее покидать и, вернувшись на «настоящую» родину, с трудом привыкали к ее природе, климату, закатам. Процесс этнической идентификации продолжался, и потребовалось время, чтобы привыкнуть и полюбить калмыцкие степи.
Я пришла на работу в КНИИИФЭ в 1983 году, и тогда многие старшие коллеги повторяли шутку о защитах кандидатских диссертаций как о «получасах позора», за которыми следует достойная зарплата на всю жизнь. Были ученые, которые попадали в 60-е в аспирантуру головных институтов АН СССР практически на основании национальной принадлежности.
Совсем не таков был Санчиров. Он и вуз выбрал достойный – Ленинградский университет, и поступил на общих основаниях на самый престижный факультет – восточный. В качестве диссертационного исследования он выбрал довольно сложную тему: «Илэтхэл шастир» как источник по истории ойратов». Написать такую работу было непросто: это и темный, малоизученный, период в истории калмыков, и источниковедческий подход предполагают знание многих других источников той эпохи, а также и отечественной историографии того периода. Конечно, и то, как изучали эту проблему зарубежные коллеги, и то, как она корреспондирует с имеющимися в архивах неопубликованными документами. Вышедшая в издательстве «Восточная литература» эта диссертация, ставшая монографией (много ли из коллег печатались в то некоммерческое время в центральных издательствах?), и сейчас, как и опубликованная в 2016 г. монография «Письменные источники по истории ойратов в XVII–XVIII веках», также вошла в золотой фонд калмыцкой науки.
К сожалению, в той беседе мы ограничились сибирской темой. Студенческая жизнь в Ленинграде осталась за рамками разговора. А как было бы интересно узнать о его интеллектуальной жизни в Питере. Знаю, что он бывал в гостях в легендарной квартире сестер Бурдуковых на Фонтанке. Как-то обсуждая книжные новинки, я упомянула воспоминания Н. И. Гаген-Торн. Оказалось, что Владимир Петрович бывал и у нее дома. Видный этнограф, прошедшая колымские и мордовские лагеря, полностью реабилитированная, сотрудница Кунсткамеры приглашала калмыцкого студента в гости, видимо, потому что видела в нем интересного собеседника.
В. П. Санчиров был честным ученым и честным человеком, потому для многих и неудобным. В своих воспоминаниях – вопреки общим схемам – он упоминает факты своей семейной хроники во всех проявлениях, независимо оттого, какие тренды в современном обществе на освещение подобных событий сформированы. Подробнее о его семье и жизни в Сибири вы можете узнать из первых уст – в самом тексте статьи, где не изменено ни одно слово, поэтому его друзья смогут узнать его строгий стиль и взвешенную интонацию.

Эльза-Баир ГУЧИНОВА,
ведущий научный сотрудник КалмНЦ РАН,
доктор исторических наук (У каждого своя Сибирь. Интервью с В.П.Санчировым.
Монголоведение. 2019. № (3).

Видео