«И вечно возвращаться...»

30-01-2021, 07:57 | Таңһчин зәңгс » Санл

О ссыльном детстве рассказал Наран, у него есть старший брат Джиргал. В школу они не ходят. Мать, числившаяся на швейной фабрике, была надомницей: шила наволочки; отец, вернувшийся с фронта, почти все время находился в больницах и госпитале после четырех ранений. Работал на заводе в две смены, учился заочно в радиотехникуме. Это ближний круг маленького рассказчика. Место действия в повести – Новосибирск. Послевоенный хронотоп явлен через приметы: пятиэтажные дома, построенные пленными немецкими солдатами, фронтовики-инвалиды, полуголодное существование с очередями за мукой, чувство постоянного, еще не осознанного и непонятного страха, передававшегося братьям от матери.
Тема неизвестной детям родины вначале передана материнскими рассказами о ее природе: о тюльпанах, сайгаках, сусликах, городе Элисте, где есть груши и яблоки, где в степи на бахчах растут дыни и арбуз, тыквы, где зреет виноград. На вопрос Нарана, чего ж они туда не едут, мать со вздохом отвечала, что поедут, когда выздоровеет папа. Она не могла маленьким детям объяснить, почему они не могут вернуться домой.Мать познакомила сыновей с калмыцкими легендами и сказками, эпосом «Джангар», терпеливо объясняя значение каждого незнакомого слова, что такое кибитка, например. Мать напевала детям калмыцкие песни, пересказывая их содержание. «И я чувствовал, что во мне что-то просыпается, в моей душе что-то творилось неведомое, чего я не мог объяснить словами, какая-то тихая радость наполняла меня всего, гордость за своих предков, за свой народ. Я словно бы вырастал в своих глазах. Я был теперь не просто “изюм-глаза” без роду и племени. Мне казалось, что я стал выше ростом и мне спокойнее и свободнее стало дышать. Во мне появились гордость и то самое светлое чувство, которое мы называем человеческим достоинством. Я обрел свою маленькую родину, свои далекие корни. Это чувство жило теперь во мне осознанно и ярко. Я никогда не подозревал, что мама может так удивительно рассказывать и что ее рассказы будут так волновать душу и щемить сердце. Я словно видел наяву эти битвы, видел степь, и во мне рождалась щемящая и радостная тоска, словно я обрел еще одного брата или когда-то потерянных родителей». Общаясь с больным отцом, Наран замечал, что, когда они с братом уходили из госпиталя, голос его потухал, и все в нем потухало. «Тогда я еще до конца не понимал, что было в этом взгляде, но этот взгляд прорезался сквозь мой сон и долго снился, заставляя сжиматься сердце». Родители не могли детям объяснить свое состояние, поскольку те были малы, кроме того, говорить на запрещенные темы было опасно. Поэтому дети не слышали от родителей такие слова, как выселение, ссылка.
Второй круг, показанный через восприятие Нарана, это дворовые ребята: Игорь, Женька, Витька-колдун, Пчелка (Валера) и их семьи. Дети подрабатывали на базаре, перетаскивая чужие вещи, затаскивали уголь в чей-то сарай, стояли в очереди за мукой, за вознаграждение помогая другим получить дополнительную порцию муки, кражу продуктов не считали кражей. У них было обостренное чувство справедливости, деление мира на своих и чужих, друзей и врагов. В то же время общение с пленным строителем Вилли помогало им понять, что фашист и немец – это разные люди.
О родителях авторские воспоминания особенные. «Конечно, многое было тогда непонятно в мамином поведении, и многое, очень многое я осознал потом, уже став взрослым, но я хорошо помню, что чувство какой-то большой несправедливости в маминой судьбе и в судьбе отца появилось во мне в детстве. Самые тяжелые раны, оставленные войной, – это были раны не телесные, а душевные, раны памяти». Уроки жизни собственной матери запомнились Нарану, когда он с братом поругался. «Вас всего двое, так что вы должны друг друга поддерживать. Если взять стрелу, то ее можно легко сломать, а пучок стрел вместе не сломает и силач. Смотрите, – она взяла наш веник из березовых старых прутьев, вытащила одну ветку и легко переломила ее, – вот что такое одинокий человек. А теперь сломайте сразу все прутья». Когда братья по очереди не смогли это проделать, мать заключила, что так и они должны вместе держаться, тогда их никто сломить не сможет. Пример отсылает к известному мировому сюжету в фольклоре – родительскому наставлению детям жить дружно.
Автор приходит к выводу: «Вся наша жизнь основана на ощущениях детства, смутных отголосках его, далеких воспоминаниях». Писатель размышляет об уроках детства, об отцовских наставлениях. «Калмыцкий обычай велит помогать человеку в беде – знакомый или незнакомый этот человек – все равно помоги». «Степь диктует свои законы. Иногда они бывают суровы, но всегда справедливы. Кто их не придерживается, тот погибает, потому что со степью играть нельзя – она не любит пустых забав и игр. Она сурова, чтобы совладать с ней, надо идти друг другу на помощь, не жалеть ничего для спасения другого. Иначе тебе не придут на помощь в трудный момент. Этот закон степи мои родители пронесли через всю жизнь».
В одном интервью Олег Манджиев заключил: «Ничто не исчезает бесследно. Мой отец учил нас с братом: не приноси зла, а будет возможность, делай добро. Великое завещание».

Римма Ханинова,
зав. отделом фольклора и
литературы КалмНЦ РАН

Видео